С небольшим опозданием я спустился играть в пинг-понг, однако супругов Печи там еще не было. Это меня раздосадовало. Опоздав, я надеялся получить преимущество, а опаздывали они. И уйти я не мог, ибо тогда бы выяснилось, что я пришел только ради них, оставаться же здесь у меня особой охоты не было. Да и народу играло мало, из трех столов один был свободен, за другим стукали шариками работники кухни нашего дома отдыха. Игравшая за третьим столом девушка крикнула:
— Товарищ доктор, не присоединитесь ли к нам? Четвертым?
Я присоединился. Играли они хорошо, игра была интересной. Мой партнер некоторое время был противником девушки, предложившей мне сыграть, но мы оказались слишком сильны, поменялись, и я стал играть в паре с ней. Я ей даже не представился. Примерно без четверти пять явились Печи.
До сих пор игра только развлекала меня, и я не слишком старался. С того момента, как углом глаза я увидел, что Печи появились в дверях, игра сама по себе перестала меня занимать. Я почувствовал, как горячо стало вискам, быстрее забился пульс; делая глубокие вдохи, я постепенно привел себя в прежнее спокойное состояние: суетиться мне нельзя. Я не смотрел на них, но все же заметил, что они остались здесь и то и дело посматривают на меня. Почувствовав, что сердце мое бьется нормально и волнение схлынуло, я начал играть с рассчитанной точностью.
Откровенно говоря, играл я как позер. А сам думал: в чем тут дело? В жену Печи я не влюблен, это несомненно. Заставить себя полюбить ее было бы мне весьма трудно. Так что же тогда означает мое волнение?
Нельзя сказать, чтобы я страстно желал эту женщину, что один вид ее заставлял мое сердце учащенно биться… Да и не настолько все это было важно для меня, чтобы заставить действовать… Что же это в таком случае?
Я взглянул на нее, она ответила мне взглядом, между двух ударов ракеткой, улыбнувшись, я приветствовал ее, она ответила улыбкой, а я все старался разгадать ребус.
Ничего не приходило мне в голову, хотя, вспоминая об этом теперь, я готов верить, что тогда у меня появилось предчувствие смертельной опасности, и я взволновался, как во время первой охоты на крупного зверя. Птицу способен поймать в силки даже ребенок, но совсем иное дело брать на мушку оленя. Олень смотрит на тебя своими кроткими глазами, он ничего тебе не сделал, ты любишь его, тебе хочется его погладить… Эх, все это я выдумываю задним числом, а тогда никак не мог определить, почему меня охватило волнение.