— Как так? Не понимаю…
Я попыталась со стороны, как посторонний человек, решить трудную задачу, заданную мне Аннушкой, но мне это не удалось. Поджав под себя ноги, я примостилась на краю дивана; Аннушка подсела ко мне и принялась рассказывать, а я с возрастающим интересом слушала ее длинную, банальную историю, от которой в моей памяти остались только основные моменты.
— Знаете, дело было так, — приступила к своему рассказу Аннушка. — Когда Дежё уж очень обнаглел, я заплакала и сказала, что я беременна. Одному богу известно, так ли это, но я все же сказала, теперь, мол, нельзя меня волновать. Он сразу утихомирился, а потом и говорит: давай, говорит, поженимся, его, видите ли, не устраивает, что он может только изредка ночевать здесь, ему это не нравится, просто осточертело, какой, мол, толк от всего этого, лучше давай поженимся. Хорошо, говорю я, жить-то как будем? А он на это… Да, надо вам сказать, Эва, что у него всегда есть деньги, мне так и не удалось допытаться — сколько, но уже полгода или с год я вижу, что он при деньгах, всегда при деньгах. Мне покупал кое-что… Но я уж знаю, потом он будет сидеть без гроша, потому что швыряет деньгами направо и налево. Теперь-то у него кое-что водится, а на потом что останется? Дежё, ясное дело, хочет, чтоб у нас был ребенок, и если я на это пойду, то долго не смогу работать, а там он, глядишь, второго захочет… Словом, что хорошего? Придется жить на его зарплату, а я и не знаю, сколько он получает, во всяком случае, не столько, чтобы… У вас вот я третий год живу, успела приодеться, теперь уж никому не зазорно со мной на люди показаться, ведь все, что я получаю, на себя трачу. Квартира, отопление, освещение, питание — все у меня, слава богу, бесплатно, а потом, дорогая Эва, конечно, я вам кругом обязана, потому что, сдается мне, в Будапеште не найти второго такого места, как у вас… Ну вот… а тогда зачем мне замуж выходить? У Дежё и квартиры-то нет. Я допытывалась, у него точно нет квартиры, хотя со временем, говорит, будет.
— Да-а, — сочувственно протянула я, а в горле у меня пересохло. — Давайте, Аннушка, выпьем чего-нибудь, если в доме найдется.
— Конечно, найдется, я-то не больно пью, но выпью капельку, а то вечером он снова придет и, если почует, что разит от меня, тарарам страшный устроит. Да только он ничего не приметит, ведь стоит человеку хлебнуть самую малость, как он уже не чует у другого запаха, а Дежё пристрастился, очень даже пристрастился… словом, один глоточек не так уж опасно. Ну, скажите, — за ваше здоровье, — скажите, что же мне ответить? Конечно, я не решилась отказать… чтобы не отпугнуть его… я, конечно, ответила: хорошо, ладно… но как подумаю, Эва, дорогая, что я должна уйти из вашего дома и потом с Дежё мыкаться… ой-ой!