Я вытаращила глаза, для меня покупка виллы была полной неожиданностью, я могла предположить что угодно, но только не это.
Точно Бенце сделал это мне назло, чтобы смутить меня. Вилла возле Балатона! Какое дело мне теперь до нее? Но Бенце прекрасно знал, что мне все же есть до нее дело, и он нарочно оглушил меня своей новостью.
— Я собираюсь разойтись с тобой, — сказала я резко, грубо и злобно; только потом я поняла, что слова мои прозвучали грубо и злобно в ответ на его желание порадовать меня приятным известием.
— Не дури. У тебя не в порядке нервы.
— Ты идиот, я и не думаю дурить. Мне опротивели твои красивые позы, твоя физиономия под Ван-Гога, и вообще… Оставь меня в покое, не то я все разнесу здесь. Как ты посмел, как ты посмел лепить с меня статую, сделать какую-то мясистую корову и выставить ее на всеобщее обозрение? Ты не боишься, что я разоблачусь донага перед всеми из желания доказать, что я не такая? Я… — ведь слово это вертится у тебя на языке, — я не жена твоя, а потаскуха, вот уже десятый год потаскуха, и долго еще буду ею, если ты не перестанешь выставлять мое глиняное изображение на продажу всяким слюнтяям и скотам… И у тебя хватает наглости заикаться о вилле на Балатоне?..
Бенце, побледнев, вскочил с места и пролепетал:
— Ты говоришь серьезно?
— Вполне серьезно…
— Моя скульптура — раньше ты умалчивала об этом… корова?
— Толстобрюхая корова! А ты как считал? Дерьмо ты этакое, разве это я?
Схватив молоток, Бенце подбежал к скульптуре и стал отчаянно колотить по ней. Он остановился запыхавшись, когда она была уже изрядно покалечена.
Тяжело дыша и обливаясь потом, он испуганно смотрел на меня, а я не знала, что и думать.
Но потом взяла себя в руки и в ответ на истерический взрыв Бенце (начала-то я, а он лишь продолжал) попыталась говорить с ним сдержанно и разумно. Ведь я же начала, а он продолжал! Мне все время мерещилось, что на меня, затиснутую в угол, сыплются его удары и затрещины, но в какой-то момент я вдруг почувствовала к нему даже некоторое уважение.
— Кричать и я умею, — сказал Бенце.
— Хватит того, что один из нас кричит — вот как я.
— А может быть, никому не надо кричать? Это самое лучшее.
— Хорошо. Пора нам навести в доме порядок…
Я чуть не сказала «в нашем доме», но осеклась; сегодня это мой дом, а завтра он станет домом его новой жены; ведь Бенце совершенно необходима импозантная жена, и он, безусловно, выберет самую красивую из женщин своего окружения. И тут же я отметила, что меня занимает мысль, кто будет женой Бенце, кто станет моей преемницей.