Антифашистским по своему иносказательному смыслу произведением является новелла «Каменщик Келемен». Это переложение известной венгерской народной баллады, основанной на древнем поверии, требующем жертвоприношения при возведении крепостных стен. Двенадцать каменщиков без устали кладут стены замка, но всякое утро застают кладку разрушенной. Чтобы изгнать разрушающих их труд духов, мастера, повинуясь поверию, решают замуровать в стену первую женщину, которая приедет на строительство повидать мужа. И только один Келемен не согласен с этим бесчеловечным решением, но не смеет противиться воле остальных. Пагубность своего малодушия он понимает слишком поздно — когда видит приближающуюся к строителям жену Анну. Почему же я молчал, мелькает в мыслях каменщика Келемена, «мне бы надо сказать громко, а может, и не говорить вовсе, а пойти на Болдижара, на сатану этого» (мастера, настоявшего на жертвоприношении). Не голос ли венгерского солдата-крестьянина, обманом и насилием втравленного своими господами в кровавую бойню, звучит в этих словах? Но этот протест, слабый и невысказанный, тут же сменяется в душе Келемена страхом перед товарищами и сознанием неотвратимости трагической развязки.
Подлинный облик фашизма показан И. Шаркади в «Дезертире» — одной из лучших новелл во всей венгерской прозе первых послевоенных лет. И здесь, как и в «Каменщике Келемене», в центре внимания стоит поведение безропотной жертвы, проблема «непротивления насилию». Однако язык реальной ситуации, созданной в этой новелле, позволяет писателю более ясно сформулировать свою позицию, взвесить меру ответственности не только беспощадных убийц, но и их безропотных жертв. Герой этой потрясающей своей простотой новеллы, одетый в солдатскую форму безымянный венгерский крестьянин, истосковавшись по теплу родного очага, безо всякого умысла дезертировать, решается самовольно навестить семью. Застигнутый врасплох карателями-нилашистами, он, даже не пытаясь объясниться или хоть как-то протестовать, безропотно встает под дула их автоматов. Свой приговор автор выносит не только и даже не столько убийцам — чудовищность их преступлений и так очевидна, — сколько таким вот запуганным, бессловесным существам, предпочитающим смерть риску.
Настоящего героя военной темы Шаркади найдет много позже — в образе табунщика Андраша Буйдошо, с несгибаемым упорством противящегося разграблению страны отступающими фашистами («В Хортобади», 1954). В конце же 40-х годов поиски писателя приводят к созданию духовно деформированных абсурдной бесчеловечностью войны «антигероев», которые, если и восстают против зла, то делают это бесцельно, подобно поручику Жигмонду из рассказа «Нисхождение в ад» (1948), с циничным равнодушием убивающего немецкого солдата, только чтобы убедиться в собственной силе.