Как далее поведал «Жук», оставшись одни, А. Левицкий спросил его, правда ли то, что в Париже Василий связался с националистами и рассказал им, в частности Бойкову, что Крушинский и Сциборский являются польскими агентами. На что В. Недайкаша ответил, что у него была с Бойковым (представитель ОУН в Париже. — О.Р.) частная беседа, и, хотя с националистами он не связывался (то есть целый год во Франции, а основного задания 2-го Отдела якобы внедриться в ОУН не выполнил. — О.Р.), он решил, несмотря на расхождения во взглядах с ними, сообщить о польских агентах в структуре ОУН. К сказанному А. Левицкий отнёсся одобрительно.
После этого разбирательства отношение к «Жуку» резко изменилось. Он стал рукопожатым и званным. Многократно участвовал во всяких кутежах и развлечениях, которые устраивал А. Левицкий, вернул к себе уважение В. Змиенко. Можно сказать, выдержал проверку, о которой Центр даже не мог себе представить. Или же мог?! Разве резидентура в посольстве и Центре не знала, что он выдал националистам двух агентов польской разведки в руководстве ОУН?! Знала! А разве нельзя было предположить, что Крушинский и Сциборский, чтобы обезопасить себя от разоблачения, срочно доложили своим кураторам из «Двуйки», что их «сдал» В. Недайкаша?! Конечно, доложили! И поляки, в свою очередь, с целью компрометации «Жука» через Н. Чеботарёва распустили слух, что В. Недайкаша — агент ОГПУ. Таким образом убив двух зайцев: «нейтрализовали» «Жука» для ОУН (то есть теперь его там никто не ждал, разве что карательная боёвка службы безопасности, чтобы его трупом кормить лягушек в реке Сене). «Второй заяц» — это компромат на В. Змиенко, который стал всё более строптивым в выполнении указаний «Двуйки» и начал пробовать вести «свою сольную партию» на поле «тайной войны» секретных служб.
О какой «партии» идёт речь?
В. Змиенко привёл В. Недайкашу во 2-й Отдел, и он его держал подле себя 5 лет, а значит, несёт ответственность за того, «кого приютил», естественно перед поляками, а не перед А. Левицким. И он на протяжении многих лет работал с Василием, своим земляком, в одном «тандеме». Но со временем оба стали «прозревать» относительно политики поляков к УНР, 2-му Отделу, Украине и т. д. и не могли не осознавать, что становятся элементарным политическим инструментом в руках новоиспечённой «шляхты», игнорировавшей интересы правительства УНР во внешней политике и в перспективе возрождения украинской государственности. И вот на каком-то этапе, который, скорее всего, связан с созданием в г. Вене в феврале 1929 года Организации украинских националистов (ОУН) во главе с Е. Коновальцем, «думы» обоих стали дефилировать в направлении новоиспечённой националистической структуры. Она не могла не вызывать симпатии в украинских кругах Европы, так как не скрывала своей неприязни к шляхте, и, больше того, предшествующие структуры ОУН с начала 20-х годов проводили в том числе и многочисленные террористические акции в отношении представителей польских властных структур в Галиции.