Уж не знаю, что она пила с таким удовольствием, но сдается мне, что не вино.
– Наша Уродина еще в обличье графа Шерези умела оказываться в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте. Подтверди мои слова, Уродина. Ах, ты же не можешь говорить! Какая потеря!
Хихикала она препротивно, и препротивно чавкала, отпивая из бокала, и изо рта ее препротивно брызгала слюна.
– О чем она думает, милый?
– Кажется… – Фахан поднял голову и посмотрел мне в глаза.
– Кажется, он догадался, – прошептал Болтун. – Ой что будет!..
– Ее мысли скрыты от меня, госпожа, – Караколь не отводил от меня взгляда, – и мне непонятна причина…
– Ты уже отдал мне эту способность?
– Нет. – Бедняжка не мог ей врать. – Я знаю. О чем думает госпожа, также мысли придворных фрейлин открыты мне…
Ригель запустила руку в рыжие волосы Караколя. Я уже предполагала, что за этим последует, поэтому наблюдала не экзекуцию, а то, как одна из фрейлин, подергивая кончиком носа и как бы принюхиваясь, юркнула за ширму.
– Так в чем же дело? – Ригель потянула фахана за волосы.
– Думаю, это артефакт, – выдавил тот, поморщившись.
– Это фиаско, – решил Болтун.
Крыса-фрейлина бочком бесшумно приближалась ко мне.
– Артефакт, который создали не феи, – продолжал Караколь.
– Я могу исторгнуть ярчайшую вспышку света, – скучно сказал Болтун. – Она, конечно, никого не убьет, но ослепит всех на некоторое время. Если тебя это интересует…
Я мелко закивала.
– На счет «три»?
Я качнула головой.
– А, я понял. Тебе нужно больше времени? Если для того, чтоб посмотреть на портал, то я уже это сделал за тебя. Достаточно одного тычка, например, кулаком. Так что на «три-четыре»…
Я хлопнула себя по виску.
– Хорошо-хорошо! Буду ждать сигнала. Давай, когда будет пора, ты, например… подпрыгнешь.
Опустив руку, я наблюдала маневры крысы-фрейлины. Та как раз неловко споткнулась, выронив на пол прямоугольную коробочку. Итак, стрела Этельбора.
– Что это? – спросила Ригель и дернула Караколя за волосы, поворачивая его голову.
– Артефакт, – честно ответил фахан, – который создали не феи…
Вот ведь пройдоха, против воли восхитилась я, он же буквально отвечает на вопрос. Буквально. А уж то, что артефакт тот самый, что мешает ему прочитать мои мысли, Ригель-Моник решит уже самостоятельно. А ведь она решит, ее же к этой мысли с такой тщательностью подвели. Что будет дальше? Это как раз просто. Моник раскроет футляр, стрела устремится в полет. Потому что ей нужно завершить начатое, убить того человека, кто хотел убить меня, владелицу артефакта. То, что Ригель – золотая кость, вряд ли помешает артефакту самого Этельбора.