Он пожевал губами, но так и не нашел, что мне ответить.
– Ты наркоман, мой друг, – похлопав его по плечу, снисходительно произнес я.
– Вот только с тупым кайфом от наркоты это сравнивать не надо, ладно? – взвился он.
– Кажется, ты так и не понял, что я имел в виду, – грустно произнес я. – Один и тот же отдел мозга имеет прямое отношение как к наркотической зависимости, так и к влюбленности. Даже материнская забота, этот, якобы, святой зов, – всего лишь погоня мозга матери за сильным поощрением, – друг сморщился от подобного кощунства, – так что, как бы это парадоксально ни звучало, но проявление заботы о своих детях – эгоизм. Хотят дети заботы или нет, она все равно будет, потому что так хочет мать, она получает от этого удовлетворение, еще и утверждая при этом, что это только ради их же блага. Ведь она думает о них. Да, думает. Но думала бы, если бы сама при этом стимуляций никаких не получала?..
– Возможно, ты и прав, – неуверенно промямлил друг, – но я не хочу видеть мир в подобном свете. Каково это осознавать, что ты всего лишь марионетка своих инстинктов?
– Лично мне знания не мешают, – оптимистически подметил я, – живем то мы ради ощущений. Ну и пусть это всего лишь приманка. Зато какая сладкая на вкус…
– Не сказал бы, что ради этих ощущений можно жить, – кисло напомнил друг, кивнув в сторону своего телефона.
– Приманки надо еще уметь выбирать… Ну а так, вся твоя душевная проблема представляет собой всего лишь неверно выстроившиеся нейронные сплетения, в чью обязанность входит поощрять. Наверняка в Айсберге могли бы уже придумать решение этой проблемы. Они ведь уже научились прививать примитивные навыки и подавлять эмоции, – рассуждал я, уставившись затуманившимся взглядом в окно. В небе начинали провисать перенасыщенные влагой тучи, на улице проступала неестественная, желтоватого оттенка тьма. Ветер исчез, пропали звуки птиц, замерли в дурном предчувствии едва прорезавшиеся ростки листьев на деревьях.
– Подумать страшно, – промолвил я, продолжая свою мысль, – насколько бы изменился мир, если бы люди научились сознательно избавляться от любовных, да и вообще любых переживаний. Было бы это концом или же, наоборот – началом? Подчинить себе то, чем нас, словно козла морковкой, направляли. Ведь вся наша жизнь – это метания от одного ощущения к другому. А получив прямой доступ к ощущениям, которые были единственным, что заставляло нас работать на инстинкты, мы ведь перестанем вообще что-либо делать для них. Мы объявим им войну. Это будет рассветом внутренней свободы и, в то же время, закатом человечества как вида…