– Интересная аналогия, – одобрил я.
Он ухмыльнулся и продолжил:
– Как ты уже наверняка догадался, это мы внедряем в голову людям. Ну не в буквальном смысле, ты не подумай, – он отмахнулся, увидев мое вытянувшееся лицо, – мы стимулируем отдельные участки мозга выстраивать внутри себя те самые паттерны, что изображены на этой карте. Чем? Транскраниальной магнитной стимуляцией, если тебе это о чем-то говорит. Метод совершенно безвредный.
Так вот, чем сложнее навык, который мы хотим внедрить в голову, тем крупнее модель и тем, соответственно, больше вовлекается уникальных нейронных связей из разных отделов мозга, совокупность которых считывается исключительно их носителем. То есть, чересчур крупная модель уже не будет универсальной и рассчитанной на всех, понимаешь, о чем я? Само мышление во многом неповторимо и индивидуально. Там, где вовлекается ассоциативный раздел, я вообще молчу. Сам нейрофизиолог ногу сломает.
– А значит, пилотом пассажирского Боинга за несколько минут мне стать не удастся, – подытожил я.
– Да, – сокрушенно согласился нейрохирург, – увы, моделирование навыков имеет существенные ограничения. Таким образом, мы занимаемся моделями базового уровня, теми, что связаны с моторными функциями, с примитивными условными рефлексами, с эмоциями. Перечень хоть и ограничен, но потенциал несет в себе он колоссальный. Спрос будет обширный, многие люди сэкономят большую часть времени, введя необходимые навыки и понятия за краткий срок, а также поможем лицам с психическими отклонениями, реабилитируем тех, кому не посчастливилось утерять логическую и мышечную память… Дадим шанс каждому, кто не способен чему-то обучаться естественным путем…
Он замолк, уставившись на голограмму. Пауза затягивалась, и мне начало казаться, что он ушел в себя.
– А конкретно эта модель что дает? – кашлянул я.
Его морщинистый уголок рта пополз вверх.
– Овации, – повернувшись, расплывчато молвил нейрохирург.
– В каком смысле?
– А ты назови любые числа, и я их перемножу.
– Гм… восемьсот шестьдесят четыре на… скажем, семьсот дв…
– Шестьсот двадцать…
– …адцать шесть
– …семь тысяч двести шестьдесят четыре, – закончил он в один голос со мной.
Недоверчиво округлив глаза, я полез в карман за телефоном и перепроверил эту операцию на калькуляторе. На экране высветились те же цифры.
– Как? – прошептал я. – Я ведь даже… ведь не успел договорить…
Нейрохирург самодовольно ухмыльнулся.
– Твой глаз при виде летящей в него соринки зажмуривается прежде, чем ты сможешь осознать, что отреагировал он правильно и без твоего вмешательства. Так и с таблицей умножения. Казалось бы, что может быть проще неё? Но каждый из нас то и дело спохватывается, что не может быть уверен в произведении тех или иных цифр. Мышление стопорится, и, даже найдя ответ, ты его еще раз перепроверяешь. Вне зависимости от скорости твоего осознанного подсчета, этот процесс – балласт, тратящий драгоценное время и энергию. А что, если сложение всевозможных комбинаций цифр будет подобно рефлексу, когда вслед за множителями, вот так, по щелчку, сразу становится очевиден результат их произведения? Будь добр, покажи нам следующий, – снова обратился он к сидящему.