В свою очередь, медленно дрейфующий в окрестностях полицейский патруль навел меня на мысль, что я мог бы помочь органам в оперативно-розыскной деятельности. Пока бродил по городу, я успел обнаружить множество хорошо сокрытых под землей притонов. Проходя мимо базарных складов, я нередко замечал в банках и прочих консервах присутствие какого-то иного материала, не относящегося к содержимому емкостей. То же видел и в проезжающих фургонах. А количество граждан, притом, преимущественно маргинального подтипа, под одеждами которых чувствовались эскизы огнестрельного и холодного оружия, так и вовсе сделало меня нервознее, я стал чаще оборачиваться через плечо. На палисадниках же различал зарытые закладки, за дверными косяками и над колесами заброшенных машин. На окраинах лесов и в парке угадывал закопанные части человеческих тел. Однажды мне даже показалось, что я увидел свежий труп на четвертом этаже старого дома. Впрочем, я не был уверен, фигура просто лежала на полу, а рядом с ней валялось множество бутылок.
Моя способность предполагала ту осведомленность, что недоступна людям. И так как она была им недоступна, они не могли ей доверять. Куда бы я ни подался, каждый видел во мне афериста, в лучшем случае, старого и хорошо забытого знакомого, что разыгрывал или пранкера, что сейчас было в моде. А в худшем – террориста, что раскаялся и пришел с повинной или который пытается выдать все за чудесное прозрение, как знак свыше, призванный предотвратить намечающееся злодеяние, к которому он, разумеется, ну никак не причастен. Конечно, в такие сказки следственные органы не поверят. Им и не такое рассказывали…
За все это время, пока бегал, сталкиваясь всюду с отказом и угрозами в мой адрес, я понял одно. Да, я видел многое. Но я не мог никому дать это понять, не рискнув своей головой. Я был бессилен, несмотря на свою силу. Ничего не изменилось. Лишь чуточку стал осведомленнее. В этом мире подозрений, пессимизма, грязи и всеведущего контроля, моя способность не стоит ничего.
За день до встречи, я отчаялся совсем и побежал в парк, штудировать землю на предмет драгоценных металлов. Металлов, конечно, я находил много, вот только моя способность пока не позволяла определять их принадлежность. В основном всякие железные побрякушки, детали механизмов, даже антикварные часы, но уже поеденные ржавчиной и помятые гильзы.
Уже под вечер, когда сгущались сумерки, а я был грязный и вымазанный в грунте, но наловчившийся по силуэтам точнее угадывать возможный предмет, мне удалось откопать кольцо из чистого золота. Оно не было позолоченным, я это знал совершенно точно, так как не наблюдал в его толще контраст. И тогда за моей спиной зашуршали кусты, я быстро обернулся и в сердце произошел перебой. Воспаленные глаза, тощая, неподвижная фигура, в руках заостренная кельма. Запоздало вспомнив, что увидел неподалеку в этом месте закладку, я медленно встал и с зажатым кольцом в руке попятился. Тот провожал меня мутным взглядом до тех пор, пока я не скрылся за деревом.