В момент, когда я менял простыни, во входной двери раздался лязг от непопадающего в замочную скважину ключа. Бегло посмотрев в глазок двери – не той, что закупоривала дверной проем, а той самой, что служила преградой восприятию людей, довольствовавшихся одним лишь слухом и зрением – я открыл своему соседу. Его руки оттягивали увесистые сумки и пакеты с разномастной снедью. Я принял здоровой рукой одну из сумок.
– Как ты вообще на ногах стоишь? – кивнул он в сторону моего бедра.
– Подавляю болевые ощущения, – ответил я, зная, что он все равно воспримет это в более приземленном смысле.
– По-хорошему, тебе лежать надо, – сосед извлек из пакета какую-то странной, вытянутой формы емкость, – не вставая, – он перевел на нее многозначительный взгляд, а затем на меня, – понимаешь, о чем я?
До меня дошло.
– Я вроде не нанимал себе сиделку, – меня сконфузило, – нет, правда, это будет лишним.
– Всё в порядке, друг, – он успокаивающе хлопнул меня по плечу, – это естественно. Сам, помню, лежал дома с компрессионным переломом позвоночника, еще когда в школе учился, так мой брат мне помогал. Так что, не… – его рот расплылся в глупой ухмылке, – хотя наоборот. Справляй нужду смело.
И он ушел, посмеиваясь и гнусно пошмыгивая носом, на кухню, оставив меня с застывшим лицом держать в руках это приспособление. Ему что, заняться нечем? Я чувствовал себя как-то неуютно. Мне не удавалось найти обоснование его безудержной заботе.
– Тебе сварить мясо? – донеслось из кухни.
– Нет, отнеси всё ко мне в комнату.
– В смысле? Ты будешь есть его сырым?
– Что-то вроде того, – отозвался я.
В проеме кухни возникло его донельзя удивленное лицо.
– Ты издеваешься? Все отнести? Оно же пропадет! Да и ты отравишься!
– Не отравлюсь. Не спрашивай почему, все равно ты не поймешь и не поверишь, – опередив его вопрос, бросил я, – посуда не нужна.
Пожав плечами, он стал относить продукты ко мне в комнату и раскладывать их на полу.
– Возьми с собой кота, – попросил я, ложась в постель, – и дверь, будь добр, закрой плотнее.
Не задавая лишних вопросов, он взял под брюхо моего кота и скрылся за дверью. Неожиданно для себя я понял, что до сих пор не знаю его имени. А ведь столько вместе уже живем… Но не так уж мне это и нужно, раз спохватился я только сейчас. Да и ему, раз до сих пор не придал этому значения…
Я откинул голову на подушку. Как ни крути, но раны будут заживать быстрее только при условии, что от них будут поступать в мозг соответствующие сигналы, беспрестанно напоминающие ему о работе, от которой он, по возможности, всегда стремится увильнуть. Болевые импульсы больше нельзя было блокировать.