Краем глаза я заметил через стену, как сосед страдальчески шмыгнул и зашевелился, пытаясь встать. Удары же за дверью стихли, но от меня не скрылась процессия поднимающейся в лифте подмоги, у одного из членов которой руки оттягивало тяжеловесное, цилиндрической формы приспособление.
И тут я догадался использовать поднос. Звучно чиркнув по столешнице, он перенесся под мою ногу. Взяв под контроль как можно большую его часть во избежание отслоения захваченных кусочков, я наступил на него, зависшего в воздухе, и…устоял.
Осторожно водрузив вторую ногу, с замерзшим дыханием придерживаясь руками за гардину, за оконную раму, за выступающий верхний откос, еле сдерживая крик и не отрывая взмокшие ладони от скользящих под ними кирпичей, я, судорожно ухватившись за парапет, перевалился через него и растянулся на крыше.
Я вжимался в нее, опасаясь, что подпрыгивающее от сердцебиения туловище необъяснимым образом поймает амплитудный момент, подскочит вверх и утащит меня следом за край… прямиком вниз… на поребрик…
Шумно сглотнув, я нашел в себе смелость аккуратно, не отлипая от крыши, перевернуться и ползком добраться до первой же попавшейся трубы, припаянной, до облегченного стона неподатливой – я вцепился в нее, как рак клешней в неделями выжидаемую им добычу.
Дождавшись, пока сердце утихомирится и перестанет своим стуком засвечивать алиеноцептивный обзор, я стал вглядываться вниз. Сосед таки выбрался из обломков и шаткой походкой добрался до сотрясающейся двери. Прежде чем он открыл ее порядком озверевшим полицейским, я поспешно заставил захлопнуться окно. Ручка сама по себе повернулась, и оконная дверца мягко отвалилась на проветривание.
Щелкнул дверной замок. Соседа сбили с ног, заломили руки за спину и, оглушительно крича ему в ухо парализующие тело предупреждения, нацепили наручники. Сосед особо не сопротивлялся.
Один из прибывших – осанистый, со сдержанными, но вескими телодвижениями и высокомерно раздутыми ноздрями, – перешагнув через скрученного соседа, выстрелил своим ртом отрывистую, но четко и упруго распространившуюся по коридору речь. Его отскочивший от неба и тут же поджавшийся в подчелюстное лоно язык в момент произведения осмысленного звука отождествился у меня со словом «где». Чтецом по губам я, конечно, не был. Но как насчет чтеца по звуковым волнам, исторгающимся из разговаривающего рта?
Сосед молчал. Не удосужившись разуться, сержант – не иначе – полиции отмаршировал в соседскую комнату, оставляя на полу за собой вереницу тускло контрастирующего налета грязи. Бесстрастно – по крайней мере, на его лице не взорвался светом ни один мускул – осмотрев погром в комнате соседа, он двинулся в мою.