Небо темнело, и я в нем походил на огромную тень экзотической, неведомой доселе птицы. Я походил на выходца из тьмы веков, огромного птеродактиля, пережившего все катастрофы мезозойской эры, который теперь остервенело рыщет над землей, зорко высматривая себе мягкотелую добычу.
Пролетев мимо двух зданий, я покинул свой район. Высота, тем временем, постепенно снижалась, я уже несся на уровне восьмого этажа. Моя растворяющаяся в вечерней зарнице тень молниеносно проползла по крышам аттракционов и песочницам детской площадки, скользнула по гаражам и раздробилась на обрывистое, изломанное черное пятно, что каракатицей пронеслось по листве и кронам приземистых деревьев, наводнявших собой городской сквер.
Увлеченные друг другом парочки, укромно ютящиеся на лавочках посреди клумб, и одиночки, рассеянно прогуливающиеся по тропинкам в глубине сада, запоздало вскидывали головы вверх на звук пролетающего над ними меня, но небо к тому моменту уже было чистым. Тучи цвета разбавленного бургундского вина уже рассеивались, перистые облачка окроплялись кровью порезавшегося о горизонт солнца, лишь где-то вдалеке кричали чем-то вспугнутые птицы – их глаза, как бы оправдывая свое бесцельное движение вверх, с наслаждением закатывались, а крылья носа раздувались, стараясь не препятствовать легкому дурману, вливающемуся в них вместе с вдыхаемым запахов цветов. Люди, как ни в чем не бывало, возвращались к своим делам дальше.
Вскоре торчащие верхушки деревьев стали проноситься в опасной близости с моим животом, грозя его распороть. Бешеная скорость, с которой я летел, при попытке ее убавить отдавалась ослабевающей борьбой с гравитационными объятиями – я начинал быстрее падать, и такое падение, как мне казалось, не предвещало ничего хорошего даже телу, что было укреплено волей. Заложив вираж, я устремился на окраину сквера – где-то там поблескивало озеро.
К тому моменту, когда я, снеся несколько хлипких веток, вышел на него, полет был уже настолько низким, что мне без труда удавалось разглядеть свои раскрасневшиеся от напряжения белки глаз, отразившиеся в зеркале темного водоема. Перекувыркнувшись, я выставил ноги навстречу воде, руки скрестил на груди. Прямым телом под углом, я громко и со всплеском вошел в нее, распространив от себя волны по всему озеру.
Будучи под водой, немного оглушенный, я все же отметил восклицания переполошившихся людей на берегу – их я заметил только сейчас, чуть раньше мне в принципе было не до этого. Возбужденно перекрикиваясь, они указывали пальцами на зыбь.
Несколько крупных пузырей на поверхности слились в один огромный. Вопреки всем действующим физическим законам, пузырь камнем пошел на дно. А на дне его ожидал я.