Я уже было чертыхнулся и был готов отключить ему сознание совсем, как он тряхнул головой и отвернулся, замерев с непонятной улыбкой на лице, уставившись взглядом куда-то в стык настенных плиток. Я недоуменно наблюдал, теряясь в догадках о мыслях, которые его на данный момент обуревали. Вспомнил ли он меня? А вдруг придуривается?
Внезапно помещение прорезал громкий, похожий на оружейный залп, звук. Пряча скупую усмешку на устах, бухгалтер вышел из туалета.
Глава 27. Теория доктора Оксмана
Где-то через час консилиум подошел к концу. Фигуры ожили, стали подниматься со своих мест, потягиваться, похрустывая точечными вспышками света в своих спинах, затем они спохватились пожать друг другу руки; кто направился на выход, а кто стягивался в горстки продолживших негромко обсуждать итоги принятых решений. Фигура доктора Оксмана с нарочитой увлеченностью закопошилась в бумагах, спешно вынутых из портфеля, и не отрывала от них лица до тех пор, пока конференц-зал не покинули последние, отдельно от всех блуждающие силуэты.
В комнате видеонаблюдения по-прежнему толкались люди. Мне так и не выдался момент, позволяющий незаметно выскользнуть из своего убежища и пробраться до пустующего кабинета ординаторской, где меня дожидалась постукивающая от легкого ветерка створка окна. Тем временем за доктором Оксманом уже съехались створки лифта. Его силуэт, безусловно, выделялся ростом, но, засвеченный множественными слоями стен и бетонных перегородок, на фоне мельтешащих рядом с ним коллег, он мог навсегда от меня скрыться.
В туалет зашли двое. Следом еще один. Помещение заполонили плоские шутки. Кто-то дернул ручку дверцы моей кабинки. Еле дождавшись, пока каждый из них запрется в соседних кабинках, я ткнул кнопку на сливном бачке и выскочил из туалета. От всех видеокамер, что только висели на этом этаже, внезапно перестал поступать сигнал. Но тут же, как назло, путь к ординаторской мне пресекло намерение двух рабочих, что готовились выйти из кабинета, располагающегося напротив нее.
Я бросился к лестничному пролету, взбежал по ступеням и на самом верху ненадолго уткнулся в запертую решетку. Оказавшись на чердачном крыле, я осекся. Отслеживаемый ореол доктора Оксмана уже спускался в подземное метро. А далее он сядет в транспорт, который мне не догнать даже километровыми прыжками.
Я протянул растопыренные пальцы к перилам. Послышался железный стон – длинная труба, словно в сладкой истоме, изогнулась, желая подставиться под требовательно протянутую к ней ладонь. Сдерживающие ее штифты не устояли и, коротко скрипнув, выскользнули из своих гнезд. Мои пальцы на ней сомкнулись, руку от неожиданности дернуло вниз. Тяжеловата. Но значения это не имеет.