Когда Михайлов вернулся в горотдел, Скудынь уже был в кабинете.
— Где тебя черти носят? — спросил он его, едва увидев.
— Да так, проветривался, — бросил ему Михайлов и втиснулся за свой стол.
— Только что звонили, — замахал Скудынь перед Михайловым запиской, — из Томашевского переулка, дом 23. Нашего покойничка узнали. Это некто Пряхин Евгений Степанович. Живет… Жил в том же доме, работал кочегаром в нашем «Универмаге».
Михайлову, кажется, радости это сообщение не принесло совсем.
— Что-нибудь еще?
— Да. Смотрел медицинскую книжку Дубовицкой. С сердцем у нее, оказывается, все в порядке было, а мы ее на инфаркт списали, — ухмыльнулся Скудынь.
— Не мы, а руководство, — отрезал раздраженно Михайлов. Он, сдавалось, был совсем опустошен. Мало того, что раскрытие преступления не продвинулось не на йоту, так еще всякие бумагомараки начинают раздувать общественное мнение.
Скудынь прервал его:
— Я слышал, тебя вызывал уже на ковер?
Михайлов кивнул.
— Получил дыню?
— И ты получишь, если будешь придираться. Давай, вали отсюда, иди в «Универмаг», выясни все о Пряхине, а я на его квартиру загляну, поговорю с соседями. Встретимся после обеда.
Скудынь поднялся.
— У тебя, случайно, сигаретки не найдется? — остановил его на полпути Михайлов. — Не помню, где свои засунул.
— Держи, — протянул ему Скудынь раскрытую пачку «Космоса».
— Благодарю, — прикуривая, проговорил Михайлов. — Иди уже, мозолишь глаза, дай сосредоточиться.
Скудынь, зная тяжелый характер Михайлова, не стал с ним препираться, удивился только: рассеянности за Михайловым раньше не наблюдал. Видно, здорово его потрепал сегодня Маралов.
Дом, в котором жил Пряхин находился всего в каких-то двух шагах от горотдела. Обыкновенная, ничем не примечательная «хрущевка», с деревянными полами на лестничных площадках и такими же деревянными крашеными перилами. Два этажа, кирпичные стены, высокий — почти в человеческий рост — чердак, масса деревянных сараев вокруг, густые заросли желтых акаций во дворе и у подъезда.
Михайлов вошел вовнутрь. «Четвертая квартира», — сказал ему Скудынь. Михайлов постучал в бурую деревянную дверь четвертой квартиры. Открыла ему серая морщинистая старушка в истертом, бледно- синего цвета халате. Узнав, что он из милиции, насчет Пряхина, она впустила его, а сама поплелась на кухню. Михайлов последовал за ней.