Ее не встретила, как обычно, люто оскаленная собака, двор был такой же пустынный, как и остальные. Приземистая перекошенная лачуга, как и все, кое-где зияла раскрытой крышей, кое-где облупленной штукатуркой. Ставни и двери также перекосились и почернели. И все же тут жили. Об этом говорил не только дым над полуразрушенной кирпичной трубой, но и следы на свежей грязи у самого порога. Марыся прошлепала по ней до ближайшего окна и постучала в него, позвав хозяев. На ее зов в окне сразу же появилась чрезвычайно подвижная физиономия с бегающими глазами и приплюснутым, как пятак, носом. Она странно мелькнула сначала в одном окне, потом в другом, соседнем, глянула сначала на Марысю, потом на ее детей, снова скрылась в глубине и через секунду возникла на пороге, приделанная к взлохмаченной, ушастой голове и горбатому туловищу с длинными — до колен — руками. Опухшая желтая физиономия, давно не бритая и не мытая, любезно улыбалась.
На вид этому уродцу было лет шестьдесят, а может, больше — Марыся не могла точно определить, — но тело его было достаточно крепко, даже мощно для такой маленькой головы и худых, костлявых рук. Одет он был в какой-то ношенный, засаленный тулуп из овчины, на ногах старые замусоленные валенки. (В такую-то пору!) Марыся сначала было подумала, не слабоумный ли это дед, что так беспрестанно скалит зубы и живет нелюдимом. Но дед оказался в здравом уме, только чуть чудаковатый, так как, даже разговаривая, не мог находиться в покое. То и дело он то вскидывался к Марысе, то наклонялся поочередно сначала к Юрочке, потом к Ганночке, при этом, как показалось Марысе, плотоядно буравя их глазами и сладострастно облизываясь.
— Так вы погорельцы? — Погорельцы? — чуть ли не взрываясь от радости, переспрашивал он. — Вам нужна помощь? Чем же вам помочь? — нагонял он на свой лоб морщины, вскидывая кверху зрачки и поднося к пухлым слюнявым губам. — Это ж вам одежонку какую-то надобно? — ночи нынче больно холодны.
Марыся не могла понять его радости. Чему тут радоваться? Это несколько насторожило ее: стоит ли вообще раскрываться? Но, в конце концов, не удержалась, промолвила по привычке:
— Да нам бы и перекусить чего-нибудь, и копеечка какая не помешает.
— Копеечки нет, а вот продуктами помогу, помогу, — сказал хозяин. — Да вы в избу-то войдите, не пугайтесь. Я здесь один обитаю, без роду, без племени. — Сказал и снова склонился к Гане, потом к Юрочке, тронул его за подбородок. — Славные у вас детки.
Ганночка испуганно юркнула за спину матери. Юрочка прижался к ногам Марыси, обхватив их обеими руками. Марыся прикрыла головку сына своей шершавой ладонью.