— Смотри, малышка, смотри, вот это действительно толстые парни. А я по сравнению с ними — тростинка!
Еще с полгода назад она, спохватившись, пыталась вернуть всё на круги своя, стыдила мужа теперь по другому поводу, пыталась посадить его на диету, подсовывала ему различные медицинские журналы, где в страшном виде представлялось ожирение и приводились примеры летального исхода на этой почве. Но Косте уже было все равно. Он больше не мог насытиться. Он ел и ел, ел и ел. Когда смотрел телевизор, когда читал, когда что-нибудь делал по дому. Вставал ночью и лез в холодильник. Утром поглощал не меньше, чем в обед, вечером совсем не мог выбраться из-за обеденного стола. Жизнь Нины превратилась в кошмар. Слова «кухня», «готовка», «обед», «ужин» и все, близкие им по значению, стали для неё просто убийственными.
А вечером ей показалось, что она просто сходит с ума. Костя возвращался обычно часов в пять. Но уже в половине пятого она услышала какие-то странные чавкающие звуки из кухни. Она подумала сначала, что ослышалась. Но нет, звуки действительно были четкими и исходили из кухни. Нина решила, что на кухню забрался какой-то непрошеный гость, но то, что она увидела, войдя на кухню, лишило её речи. Её Костя, вернувшись с работы раньше времени, первым делом прошел на кухню, выудил из холодильника холодные спагетти, обильно смазал их чечевичной подливой и теперь, сидя за обеденным столом у включенного телевизора, с жадностью поглощал их. Но самым ужасным было не это. Самым ужасным было то, что по телевизору в это время показывали какую-то передачу про свиней. Грязные жирные отборные боровы хрюкали, сопели и чавкали в своих стойлах, как хрюкал, сопел и чавкал над своей кастрюлей спагетти её Костя. Он быстро перемалывал макароны в туго набитом рту, ни на секунду не отрывая своего взгляда от экрана. Так же, не останавливаясь ни на миг, поглощал свою баланду боров и во все глаза пялился на Костю. И вот они все чавкали и чавкали, чавкали и чавкали, пока у Нины не сорвало крышу. Не понимая как, она выхватила один из ножей из подставки и со всего размаха всадила его сзади в толстую, упитанную шею Кости. Он только тихо хрякнул и плюхнулся широкой мордой в кастрюлю.
Нина затряслась, на неё тут же накатила истерика, она схватила еще какую-то тарелку и запустила её в борова. Телевизор громко гахнул, Нина от испуга откинулась назад, сильно ударилась головой о косяк кухонной двери и сразу потеряла сознание.
Когда она очнулась, Костя всё так же неподвижно лежал, распластавшись на столе, голова в кастрюле. В его шее по-прежнему торчал нож, и Нина поняла, что она убила его. Но истерики у неё больше не было. Она теперь ясно осознала, что тело Кости нужно куда-то деть. Но сдвинуть даже с места сто килограмм она была не в состоянии. Выходит ей придется его расчленять. Ножом? Ножовкой? Она вспомнила, где Костя хранил инструменты, отправилась в гараж. Принесла ножовку, но не знала, с чего начать, как подступиться к трупу. Выдернула из шеи нож. Тут же тело Кости дернулось, свалилось на пол и обагрилось кровью. Лужа стала постепенно растекаться по полу. Нина бросилась быстро собирать её мокрой тряпкой. Казалось, у него были десятки литров крови. Но Нина еще не разрезала его. Нет, лучше рубить, а жир срезать ножом с широким лезвием… Нина снова бредет в гараж.