— Папа, так значит, это была настоящая история. И что же я должна сделать? — Я изучаю камни, прикасаясь к каждому, которому могу дотянуться. Разрушения колоссальные, то, что называется руины, и нет никаких сомнений, что здесь была нога человека, как только я поворачиваю влево и нахожу вход в пирамиду.
Во рту пересыхает от ощущений, прохлада мягко обволакивает мои обгоревшие плечи. Археологи оставили деревянные доски, ведущие вниз. Хватаюсь руками за выступающий камень, обломанный на основании, и медленно опускаюсь в темноту. Выудив из кармана телефон, включаю фонарик и осторожно иду по узкому коридору. Стены очень близко между собой расположены, мне приходится двигаться медленно. Задрав голову кверху, у меня только один вопрос: под какой рост строили этот проход? Метра три, не меньше. Спотыкаясь на обломках, сканирую помещение, больше напоминающее длинный узкий вход. Я потрясено приостанавливаюсь перед вырастающими стенами из другого материала, они более аккуратные, и состав отличается от прежней, как и уровень повреждения. Кроваво-красные кирпичи один за другим выстроены в идеальный ряд на всю глубину вниз. Это отдельный храм, построенный намного раньше.
Держусь одной рукой за камень и свечу фонариком на разряженном телефоне, ничего не видно, тогда я пинаю маленький камушек и прислушиваюсь, когда тот ударится об дальнюю стену. Ничего, будто нет у тоннеля не начала, не конца. Строения, скорее всего, принадлежат ацтекам, как и многие расположенные на территории Мексики. Телефон отключается, мой интерес не удовлетворен, но ничего не поделаешь. Убираю его в задний карман и двигаюсь на ощупь.
Возвращаюсь спиной вперед, размышляю над тем, что здесь наверняка жили очень худые люди. Они должны были каким-то образом проскальзывать внутрь отдельного храма, так как проход слишком узкий для обычного человека. Одна моя нога застревает между камнями, выпавшими из стены. Наклониться нет возможности, кроссовки конкретно увязли в трещине. Без возможных вариантов для выбора, освобождаю ногу из обуви и замечаю рисунок, появившийся перед моим лицом, благодаря удачно упавшему лучу естественного света. Вся стена испещрена множеством символов, изображения летучей мыши, паука и тот самый, который встречается мне слишком часто. Понимая, что у меня нет возможности сфотографировать, я выхожу из пещеры, оставшись практически босой. Солнце медленно опустилось за верхушку пирамиды, темная тень падает на яркую траву и исчезает, погружая весь город в сумерки. Яркая луна, как патрульный, возвышается над этим местом, устрашая и предупреждая.