У водоема стоят два очередных претендента на роль безвременно усопших неизвестных героев. Один прислонился спиной к колонне и, сложив руки на груди, слушает второго, который присел на корточки спиной к нему и черпает глиняной миской воду из прудика, переливая ее в деревянную бадью.
- Ну, и я ей такой говорю, давай задирай подол, иначе пайку сегодня не получишь!
- А она чё?
- Задрала, куда ей деться-то? Ха-ха, еще сопли пускать стала, мол, ей мало еды все время дают. Ну, я ей оплеуху отвесил, чтоб не ныла. Люблю я на кормежку вниз ходить, жаль таких желающих, что собак не резанных в праздничный день.
- Ха-ха, не один ты к бабам под юбку лазить горазд.
Они гадливо загоготали и продолжили разговор в том же духе. А я, тем временем подкрадывался к тому, что стоял ближе ко мне, прислонившись к колонне. Мне на руку играет то, что за кругом света факела царит рассеянный полумрак, в котором тем, кто стоит у огня, не видно абсолютно ничего. А мне, с эффектом «Глаза Иного», это только в плюс. Эта колонна, к которой прислонилась моя потенциальная жертва, как раз скрывала меня от него, да и стоял он ко мне затылком. К тому же, ему, занятому подробностями добровольно-принудительного изнасилования какой-то из заключенных внизу сиделиц, было не до того, что творитсяу него за спиной. И совершенно зря. Короткий замах цепом и кожаная плетёнка, увлекаемая увесистым черепом Крыжня, крепко прихватила его горло к каменному столбу. Коротко мотнув череп и рукоять между собой, чтоб язык никуда не убежал, я рванул к все также стоявшему на коленях второму бандиту, увлечено трепавшемуся о своих любовных похождениях. Он почуял что-то лишь в последний миг, может, услышал шорох моих шагов, а может, его внимание привлек тихий хрип, издаваемый его обездвиженным напарником. Он обернулся ко мне лицом, на котором все еще блуждала безмятежная улыбка. Только и успел испугаться глазами, округлив их, когда увидел приближающуюся смерть. В следующее мгновение жало Крыжня перерубило его шею почти полностью, оставив лишь небольшой лоскут мяса, не позволивший голове оторваться полностью. Она дернулась, завалившись назад, словно скинутый на спину жутковатый капюшон, из разрубленных артерий вверх брызнули струи парящей во влажном воздухе крови. Я подхватил опадающее тело за волосы на голове, и легким взмахом отсек ее от туловища окончательно. После чего повернулся ко второму, судорожно пытающемуся освободится от горлового захвата Молотильщика, весельчаку. Тот уже не выглядел таким весёлым, особенно после того, как увидел в моей руке голову своего собеседника.