Энди хлопает себя по карманам, как всегда, проверяя телефон, бумажник и ключи.
– Ну, береги себя! – бодро говорит он. – А мне лучше вернуться домой, верно? Доставлю ей радость. Спасибо за вино, Дженнифер. Ты лучшая. И мне так жаль – по поводу всего.
И это его веселое лицемерие становится последней каплей.
– Знаешь что? – откликаюсь я. – Ты тоже лучший. Определенно, ты – лучшее, что случилось со мной сегодня вечером.
Его глаза сверкают мальчишеским задором:
– Да?
– Я увидела, как ты поступаешь. И, наблюдая за твоим маленьким спектаклем, поняла, кто ты есть на самом деле.
Он втягивает голову в плечи, как черепаха.
– Я была так рада получить твое письмо, Энди. Прочитав его, я подумала, что наши совместные годы не прошли впустую. Я оценила твою искренность. Но теперь я стала свидетелем твоего преображения. Ты говоришь верные слова, чтобы достичь своей цели, но думаешь при этом совсем по-другому. Ты ни о чем не сожалеешь дольше времени, чем требуется для того, чтобы сказать слово «прости».
Энди хочет меня перебить, но я поднимаю руку, и он только фыркает.
– И пожалуйста, передай Элизабет, чтобы она ко мне не ревновала. Потому что теперь я на тебя не позарюсь, даже если ты останешься последним мужчиной на планете. – Его голова дергается, будто от пощечины. – Хорошо, что это в любом случае не вариант, верно?
Энди медленно идет к двери, а затем оборачивается, с обвиняющим видом указывая на меня пальцем.
– Не знаю, что на тебя нашло. Я пришел тебя проведать, поговорить, поделиться проблемой. А ты практически вышвырнула меня. Ты определенно изменилась, – говорит он. – Ты просто озлоблена. Да! Вот что это такое… Озлобленность.
«Выпускайте клоунов», – вспоминаю я строчку из песни.
Не беспокойтесь. Они уже здесь.
Я просыпаюсь с чувством легкой тошноты от событий прошлой ночи и морщусь, вспоминая свою ссору с Энди. Ко мне вернулась нелюбовь к конфликтам, если когда-то вообще исчезала. Я мысленно ругаю себя за это. Если я что и почерпнула из всей этой огромной неразберихи – так это то, что порой говорить людям о своих истинных чувствах полезнее, чем пытаться удержать их рядом.
Лучше выйти на ринг, чем выбросить белый флаг. И, честно говоря, я сомневаюсь, что Энди утром вспомнит хоть что-то из произошедшего – у него сейчас наверняка похмелье. Так что все мои слова пропали втуне. Элизабет останется с ним, заискивающая и благодарная, но будет приходить в ужас каждый раз, как заслышит звонок его телефона. Ну а я, по крайней мере, от этого избавлена.
Я встаю с постели, все еще ощущая тошноту, несмотря на все попытки ее игнорировать. И чувствую себя легче лишь после того, как меня рвет. Потом я завариваю чашку чая и, усевшись перед компьютером, захожу в электронную почту. Я начинаю удалять спам в надежде ускорить работу компьютера и еле успеваю сдержать себя, чуть было не удалив письмо от Фрэнка. Я глубоко вздыхаю и кликаю по нему.