– Я спросила, все ли в порядке, и ты сказала: «Нет. Я не могу сейчас разговаривать».
– Разве?
– Да! Ты так сказала. И я была вне себя от беспокойства.
– О, Дженнифер, перестань волноваться. Мой брак вне опасности. Последнее, что хочет Мартин, – это узнать о Барри. Он доверяет моим словам.
– Ну, он не казался таким уж доверчивым, когда я его видела.
– Просто он не любит, когда я хожу куда-нибудь без него.
– Можно ли его за это винить?
– Аааааа! – протяжно говорит Изабель. – Ох, Дженнифер. Прости. Ох, дорога-а-ая. Я только сейчас поняла, о чем ты говоришь. Возникла путаница. – Она фыркает. – Это все София. У нее случилась истерика из-за костюма для спектакля. Она хотела быть не розовой феей, а фиолетовой. Поэтому атмосфера у нас была напряженная. В смысле, так иногда бывает с детьми. О, милая! Вот почему я не могла говорить. Извини за эту путаницу, но ничего зловещего не случилось.
Я мрачно смотрю в телефон, как будто это ее лицо. И все? «О, милая!» Значит, цвет костюма Софии – вот причина часов, нет, даже дней моей паники и беспокойства?
– Кстати, ты все еще не сказала мне, зачем приходила.
Я теряю дар речи.
– Что-то не так? – спрашивает сестра, явно чувствуя неловкость от моего молчания.
Я решаю отпустить ситуацию, чтобы не тратить попусту энергию и слова.
– Моя подруга Эмили в коме. Попытка самоубийства.
– О, Дженнифер. Мне очень жаль…
– Но я не поэтому приходила.
– Да?
– На самом деле со мной все хорошо. Вот что я хотела сказать. Что я не умираю.
– Не морочь мне голову, я не могу этого вынести.
– Это правда. Я не умираю.
– Что? – Ее голос меняется – перестает быть томным. Я представляю, как она сейчас садится ровнее и полностью сосредотачивается. – Скажи мне честно. Ты не дурачишь меня от досады?
– Я не настолько мелочная, Изабель. В клинике допустили ошибку. Они дали мне результаты чужих анализов. Я не умираю.
Изабель издает вопль.
– Вижу, твоя голова действительно болит, – замечаю я.
– Ты шутишь? Забудь о моей голове. Это лучшая новость на свете! Но ты серьезно? Доктор Маккензи допустил ошибку?
– Да. – Я чувствую душевный подъем, словно нахожусь сейчас вместе с ней, радуясь этой ошибке.
– Но это возмутительно, – продолжает Изабель восторженно-громко. – Честно! Мамин старый добрый доктор Маккензи! Какая невероятная ошибка, но я ужасна рада, что это ошибка. – Она переводит дыхание. – И это почти смешно. Надеюсь, ты посмеялась. Мы должны это отпраздновать. Ты можешь приехать? Сейчас? Хотя нет, я сейчас не в форме для шампанского. Когда же? О, я знаю. Приезжай на Рождество! Приезжай и оставайся. Так долго, как захочешь. Это будет лучшее Рождество. Пообещай, что приедешь с ночевкой.