– Но ты, должно быть, любишь Мартина, Изабель. Для меня это очевидно.
– Да, – признает она. – Как ни забавно, я думаю, что да.
– Мартин подозревает о случившемся?
– Он что-то чувствует, я уверена. Он ведет себя как-то странно.
– Я заметила.
– В любом случае, он ни о чем меня не спрашивал. Ни разу не спросил: «Что не так?»
– Возможно, и к лучшему.
– Я знаю.
– А как Барри это воспринял?
– Не очень хорошо. Но разве кто-то воспринимает подобное хорошо?
Я усмехаюсь:
– Точно. Лично я бросила в Гарри несколько колбасок, а потом и миску с острым томатным соусом.
– Ты не могла!
– Могла!
Я вспоминаю жалкое выражение его лица. Нужно представлять этот бегающий взгляд, когда меня захлестывает волна печали.
Изабель ахает:
– А это не испортило ковер?
– Только ты могла спросить это, – замечаю я. – Мой ковер давно уже был испорчен. Но, думаю, кетчуп мог немного задеть Гарри, и к тому же оставил след на его джемпере «Прада».
Сестра улыбается, а потом вздыхает:
– Жаль, у меня не оказалось под рукой острого томатного соуса, чтобы запустить им в Барри. Вот задница! Он снова пригрозил позвонить Мартину, и когда я сказала: «Валяй, звони», – и передала свой телефон, он просто отступил. Он такой трус! Они оба трусы. А бросать соус наверняка приятно.
– Ты даже не представляешь!
Изабель с нежностью прижимает свои ступни к моим, ее пальцы чуть длиннее.
– Самое неприятное, – продолжает она, – что мне придется сталкиваться с ним еще несколько лет, пока дети учатся в школе. Ну и что? Я увлекусь бриджем и вязанием и буду заниматься сексом в среднем раз в месяц. Чем не план?
– Звучит мило.
– Брак, – говорит Изабель, – почему мы так стремимся в него вступить?
– Не уверена, что я стремлюсь… Кроме того, учитывая, как ужасно я разбираюсь в мужчинах, лучше уж мне оставаться одинокой. Ирония в том, что я ведь хороша в своей работе. В смысле, я умею видеть людей такими, какие они есть. Я могу определить и все хорошие черты, и все отрицательные. И все же, когда дело доходит до моей личной жизни, я безнадежна. Все, что я хочу видеть, – это прекрасный принц.
– Мне кажется, это «Дисней» виноват. Тебе всегда нравилась эта чепуха. Во всяком случае, я думаю, что ты вполне нормальна.
– Гарри сказал, что я овца.
Сестра хихикает:
– Тогда как бы он меня-то назвал?
– Более матерой овцой!
Изабель поднимает свой бокал.
– За матерых овец! – провозглашает она. – Счастливого Рождества!