– Господи, ты стала настоящим философом!
– Да, почти как Будда, – усмехаюсь я. – Скоро буду походить на него, по крайней мере внешне.
Мы усаживаемся в машину и пристегиваемся ремнями безопасности. Изабель бросает сумку на заднее сиденье.
– Это может показаться странным, – замечает она, – но вся эта ужасная драма пошла нам на пользу. Стала уроком для нас обеих. Спасибо за это.
Я киваю:
– Забавно, как иногда бывает. Худшая вещь, которая случается в жизни человека, может вдруг оказаться лучшим, что с ним когда-либо происходило.
Изабель смотрит на меня и кладет свою ладонь на мою:
– Да. Это правда. Но не могла бы ты уже перестать разговаривать как Будда?
Почему, когда вы чего-то ожидаете, это никогда не происходит, а когда вы уже об этом забываете – оно тут как тут, вуаля? В дверь звонят, когда я решительно никого не ожидала, поэтому одета в растянутую старую толстовку и спортивные штаны. Да, я выгляжу ужасно, но меня это не волнует. Как же здорово об этом не волноваться! Я подхожу к двери, смотрю в глазок, а затем быстро пригибаюсь, будто мою радужку можно заметить снаружи.
Проклятье, думаю я. Это просто не может быть Гарри!
– Что тебе нужно? – громко спрашиваю я, сдвигаясь чуть влево, выпрямляюсь и оглядываю себя в зеркале у двери.
– Можно войти?
– Зачем?
– Затем, что я хочу тебя увидеть.
– Извините, мы уже закрылись.
– Ну ладно тебе!
– Так зачем?
– Я хочу извиниться.
– Верный пароль! – произношу я, быстро расчесывая пальцами волосы. После чего открываю дверь, и какие-то неловкие секунды мы просто стоим по разные стороны порога, глядя друг на друга.
Я не двигаюсь с места. Будто беременный шлагбаум.
Сейчас начало марта, и погода все еще прохладная. Гарри тоже выглядит холодным. Он бросает откровенный взгляд на мой живот.
– Так можно мне войти?
– Дверь открыта, – замечаю я и шагаю назад.
– Спасибо, – благодарит он. Вид у него – сама кротость. Гарри осторожно протискивается мимо меня. – Хорошо выглядишь.
– Не льсти мне. Хочешь чашку чая?
– Только если ты уже завариваешь.
– Нет, не завариваю.
– Ха! Тогда, очевидно, не стоит. – Он останавливается в коридоре. – В любом случае, мы можем присесть?
– Конечно, – киваю я.
Гарри снимает пальто и шарф, вешает их на лестничные перила, а затем проходит в гостиную, хлопая себя по плечам, чтобы согреться. Я хватаю его шарф и сую ему обратно.
– Спасибо, – снова говорит он.
Он усаживается на диван – на самый краешек, будто прекрасно сознавая, что ему здесь не рады. Я сажусь напротив него в кресло с прямой спинкой. И чувствую себя при этом словно мешок картошки, пытающийся выглядеть как палочка сельдерея.