1
Зудел гнус, лез в уши и глаза. Полуденное солнце прожаривало лес насквозь. Вернее, тушило на пару́: влажность, сказал Швед, отмахиваясь от комаров, как в джунглях. Ни мошка, ни комары, ни прочий гнус этого солнца не боялись. И ветерка ничуть – ни дуновения… Мурка, убирая волосы с потного лба, удивлялась, каким тяжелым и уставшим вдруг сделалось тело, которое обычно она на себе вообще не чувствовала. Только надо идти и идти… Наконец дорога через лес об край болота привела их на другую сторону озера. И оказалось, что деревни жилой тут никакой нет, только брошенные, догнивающие коробки домов с проваленными крышами, полускрытые в зарослях сорных деревьев. На пригорке у озера стоял монастырь или то, что так называлось. Все хозяйство было скрыто за очень высоким, сплошным забором, с одной стороны вплотную примыкавшим к кирпичному, со следами серой известки остову невысокой церкви, а с другой – подступавшим к самой воде. И даже из воды торчало несколько метров ржавой решетки. Куполов на церкви не было; из одного полуразвалившегося барабана росла тонкая кривая березка.
Швед, Янка и Мурка, по колено вымазанные в болотной грязи, искусанные комарами и мошкой, стояли в кустах на опушке и, как партизаны в засаде, исследовали пути подхода к обители. Янка была холодная, жесткая и решительная, как стальная сабля. Швед, который не знал ничего про новорожденных сестричек и ямки в палисадниках, смотрел на нее с опаской и восхищением. А Мурке просто было очень страшно отпускать Янку одну за этот высокий забор. Но Янка ей приказала:
– Молчи. Теперь я точно знаю, что это надо сделать. И, если это она, моя… Ну, моя Сусанна Ивановна… То теперь-то я ее узнаю. Вспомнила хорошо. Но… Осмелиться бы подойти. А вот открыться… Там решу. Посмотрю на нее сначала. А так паломницей притворюсь и буду к ней присматриваться.
Швед почесал в бороде, совсем как дед Косолапов, и пожал плечами:
– Как думаешь, сколько нам тут в кустах тебя ждать?
– Нечего комаров кормить. Идите домой и… Ну, малину, что ли, собирайте. А я вам буду звонить, – Янка отряхнула синий сарафан, единственный из того, что у нее было с собой длинного, спрятала волосы под платок и забрала у Мурки бумажку с сердечками. – И не волнуйтесь. Те тетки сказали, что помолиться всех пускают. А я сейчас нервная, так что сойду за… За взыскующую веры.
– А крестов-то нет на церкви, – заметил Швед. – Кому ж тогда молиться?
Янка пожала плечами, обняла Мурку, поцеловала Шведа и решительно ушла. Швед вздохнул и, проводив взглядом синий сарафан с белым платочком, сказал: