– Пока не вздумаю. Вы – пока что самая интересная страница в книге моей жизни.
– Ну, спасибо! – ухмыльнулся Швед. – Да знаешь, ты для нас тоже не картинка из раскраски, правда, Янка?
– Правда, – Янка тоже улыбнулась, но грустновато: – Ты – наша на каком-то очень глубоком уровне. Своя насквозь. Даже… Мне все кажется, ты – моя сестричка… Такая девочка из сказки. Поэтому я тоже не хочу, чтоб парни к тебе лезли. Я не то чтобы ревную… Просто тоже не хочу, чтоб жизнь причинила тебе вред.
– Ок, ладно, я вас поняла.
– Да ты сама себя еще не поняла, – хрюкнул Швед. – Например, по твоей инсте и не понять, мальчик ты или девочка. Временами мне кажется, что ты сама этого не понимаешь.
– Да понимаю, конечно! Только все никак не смирюсь, что выбора нет. Жаль, что нельзя прожить только человеком. А не отыгрывать женскую биологическую роль.
– По-моему, ты как раз и живешь – только человеком, – засмеялся Швед. – Это я в тебе и ценю. Ты свободна, Кошка, вот просто как никто из всех моих знакомых. Так что не морочь себе голову и делай, что хочешь. Играй, пока можешь.
– Лучше всего было бы вовсе не иметь тела. Быть чистым и бессмертным разумом, – буркнула Мурка. – Какой-нибудь квантовой бессмертной системой, как в фантастике.
– Да что ж мы можем без тела? – фыркнул Швед. – Мы – тела, мужские или женские, это всю нашу жизнь и определяет. Никуда не денешься. Реальность. Что тут впустую философствовать? С биологией не спорят. Только в юности можно поэкспериментировать, кого влечет, конечно, а потом-то природа все равно свое возьмет. От нее не увернешься.
– Да, все кончается смертью. – Мурка смотрела на Свирь. Они пересекали еще одну широкую, стальную под серым небом водную границу, и ей опять сделалось не по себе, будто это не Свирь, а Лета. – И жизнь короткая.
Швед пожал плечами:
– Если б я мог это изменить, я б боролся. Но я могу только выжать из своей биологии все удовольствия, а неприятные стороны, если с ними не справиться, – игнорировать.
– Типа «никто никогда не умрет»?
– Нет. Это глупо. Типа «лови день».
– Вы слишком серьезно к этому относитесь. – Янка протянула Мурке круглую жестянку с леденцами. – На самом деле и в биологии полно веселья. Надо лишь поймать волну… Ой… Вау! Вот это да! Вот это пространства! Сколько воды-то! Ой, какая ж там темнотища на дне-то, наверно… Как глубоко там…
Перед ними открылась сверкающая, серебряная ширь водохранилища. Далеко-далеко-далеко на другом берегу зубчатой черной кромочкой выставлялся над водой лес. Они пересекли очередную водную границу. Швед осторожно съехал с дороги к белому штыку какого-то бедного советского памятника: