Ее губы попытались улыбнуться, борясь с мешавшей им жесткостью.
- А если зашла на вас посмотреть? Не допускаете?
- Как раз допускаю. Но мне кажется, что у вас есть какая-то просьба...
- А вы бы ее выполнили?
- Если в моих силах.
- Выполните просьбу незнакомого человека, пришедшего с улицы?
- Вы для меня не пришедшая с улицы.
- Сомневаюсь я в искренности таких гуманненьких жестов.
- Вы что ж, не верите в доброту?
- Ах, какая в наш век доброта?..
Рябинин пожал плечами. Не объяснять же ей суть доброты в эволюционном процессе; не объяснять, что не сила, ловкость и хитрость, не расколотые черепа и не людоедство, а доброта сохранила жизнь человечеству и вывела его в люди.
- Жанна, знаете, почему вымерли древние рептилии? По-моему, из-за жестокости. Теперешние крокодилы пожирают свое потомство и вырывают друг у друга по куску бока...
- Есть просьба! - она вскинула голову и взметнула арочки бровей. - Мне нужна тысяча рублей.
- Когда? - не задумываясь, спросил Рябинин, потому что об этом просила дочь Маши Багрянцевой.
- Завтра утром.
- Попробую собрать...
- Я пошутила, - арочки бровей спали и слегка распрямились.
- Вы что, проверяете меня?
- Я теперь всех проверяю.
- Жанна, расскажите, что у вас случилось?
- А, зола.
Но по заметному неспокойствию губ, по стеклянному блеску серых глаз, по нервности щек он видел - нет, не "зола".
- Тогда расскажите о себе...
Как она живет, чем она живет, дочь Маши Багрянцевой? Но ведь час назад он прозренно распознал ее прошлое и предрек ее будущее... Нет, не ее, не дочери Маши Багрянцевой, а той нагловатой красули, которая зашла потрепаться со следователем. Удалось ли всемогущим генам передать этой Жанне трепетную силу и неизъяснимое очарование ее матери? Хоть часть, хоть каплю?
- Что рассказать?
- Ну, хотя бы о своей работе...
- Нечего о ней рассказывать.
- Вы же говорили, что считаетесь неплохим специалистом?
- Мне-то от этого какая радость? Деньги у всех равные.
- А вы работаете лишь ради денег?
- Назовем это иначе - ради куска хлеба.
- Жанна, не унизительно ли в наше время работать ради куска хлеба?
- А ради чего?
Ради чего? За его спиной, за окном синело небо стеклянной чистоты. И тогда бывало такое же небо. А не чище ли? Однажды... Память-память что ей какие-то двадцать с лишним лет? И почему она в разговоре о работе унеслась в синее небо?..
Спал он тогда мертвецки, сраженный работой, воздухом и молодостью. Разбудить могли только комары, которые неведомыми путями набивались в палатку под утро. Как-то, поднятый их стоном, вышел он тихонько на мокрую хрусткую гальку. Не было и пяти часов. Еще и повариха не встала - лишь посвистывали птицы да урчала вода в протоке. Он повернулся к сопкам...