Прошлой весной что-то случилось между ними двоими – за один вечер. Руби вернулась в дом с угрюмым выражением лица. Я спросила ее, что не так, но она, похоже, не хотела разговаривать. Я заглянула в ее дневник, но там было только «я не могу дружить с Максом», и всё. Только дата – 2 мая – и одна строчка, явно написанная в спешке.
– Тебе нужно попробовать наладить с ней отношения, – сказала я. – Мне кажется, она скучает по тебе.
Макс вскинулся на эти слова. Я прикусила щеку изнутри. Мне не следовало ничего говорить.
– Правда? – спросил он.
«Черт!»
– По-моему, – начала я, стараясь думать быстрее, – вы с ней всегда были хорошими друзьями. Что вообще между вами произошло?
– Ничего особенного, просто отдалились друг от друга, – ответил он.
– Как ты думаешь, она счастлива? – спросила я его.
Макс снова посмотрел на Руби, потом опустил взгляд на свое пиво.
– Нет, мне так не кажется.
– Разве не следует что-то с этим сделать?
– Например?
– Не знаю. Как-то вмешаться…
Макс засмеялся, хотя я говорила серьезно.
– Она умна и считает, что может сама принимать правильные решения. Я пытался, но с ней это не работает. Она упрямая.
Я опустила руки. Он был не прав. До сих пор Руби принимала неправильные решения. Она все еще продолжала встречаться с Джоном.
Я снова повернулась к стеклянной стене и обвела взглядом атриум, пока не нашла Хейла. Он стоял, прислонившись к импровизированной барной стойке, и разговаривал с кем-то из преподавателей. Макс проследил за моим взглядом.
– Ого, – произнес он легким, почти насмешливым тоном. – Посмотрите-ка, кто там.
Я оглянулась на него, не совсем понимая, что он имеет в виду. Я была крайне осторожна относительно нас с Хейлом. Никто не знал, даже Руби.
– Да ладно, – продолжил Макс, – я не идиот.
Я сопротивлялась стремлению солгать, и в глубине души мне хотелось рассказать ему. Я хотела поведать ему свою тайну, потому что в первый раз осознала, насколько эта тайна меня волнует.
– Ты не ошибся, – нерешительно произнесла я.
– Знаю. Он, похоже, хороший парень. Может быть, тебе следует продолжить в том же духе? Всего-то – сколько? – три года сохнуть по кому-то…
– Я по нему не сохну.
Макс улыбнулся и покачал головой.
– Конечно, нет.
Я начала жалеть, что вообще поделилась этим с ним. Надо было соврать. Прежде чем я успела придумать какую-нибудь отговорку, Макс мягко положил руку мне на плечо.
– Не волнуйся, я никому не скажу.
Я смерила его оценивающим взглядом. Он говорил правду.
– Ладно, – сказала я, делая шаг к двери. – Пойду налью себе еще шампанского.
Макс вздохнул.
– Типичная Малин, всегда пытается сбежать…