Руби продолжала с осуждением смотреть на меня, взгляд ее был холодным и жестким. Я хотела, чтобы она почувствовала себя виноватой за такое ханжество, поэтому выдавила из себя слезы. Руби сразу стало неловко – я знала, что так будет. Я знала, что слезы подействуют, потому что она никогда прежде не видела меня плачущей. Руби легонько и сочувственно коснулась моего предплечья.
– Извини… просто, понимаешь, у меня на этот счет строгие принципы.
Я стряхнула ее руку и, не оглядываясь, вышла из кладовой. Поднявшись в свою комнату, стерла с лица соленую жидкость и села за стол, глядя на стопку книг.
Фокус был в том, что я сделала то, что хотела. Никто и никогда не мог удержать меня. Все, что я делала, было ради меня самой. Я была эгоисткой. И меня это устраивало. Я приняла это. Мне не нужно было одобрение Руби, но я хотела, чтобы она порадовалась за меня – как я всегда радовалась за нее или, по крайней мере, притворялась, будто радуюсь. Хуже всего было то, что я даже не знала, правда ли это – насчет Хейла. Может быть, это что-то другое? Я просто хотела спросить у Руби совета.
Что-то с ней было сильно не так, и мне нужно было понять, что именно. Поэтому я намеревалась сделать то, что делала всегда, когда Руби сбивала меня с толку. Прочитать ее дневник.
Последний курс
Прошла неделя, а у меня так и не появилось шанса проникнуть в комнату Руби. Она стала запирать свою дверь после того, как охрана кампуса предупредила нас по электронной почте о случаях воровства из отдельно стоящих домов. Руби стала молчаливой и игнорировала меня, когда мы встречались в доме.
Я сидела в аудитории, глядя на экран ноутбука и иногда прерываясь, чтобы посмотреть на Хейла и на записи, которые он делал на доске. По аудитории разносилось щелканье клавиш, в которое время от времени вклинивались комментарии кого-нибудь из студентов или задумчиво-одобрительное бормотание.
Заголовок моей записи гласил: «Литература начала двадцатого века». Он был сделан наклонным шрифтом. Я удостоверилась, что все мои записи точны и аккуратно выровнены по ширине, а потом переключилась на интернет-браузер. Я начала подготовку к поступлению на юридический и основную часть свободного времени тратила на заполнение бланков. Это поддерживало меня, позволяло отвлечься от общественной жизни. Я почти выполнила договор, который заключила со своим отцом, и наконец-то должна была получить то, чего хотела. В глубине сознания все еще зудела мысль о подаче заявления в магистратуру Хоторна, но я старательно игнорировала этот вариант. Я внесла свое имя в соответствующий раздел бланка юридического факультета Гарварда. «Малин Альберг».