Нас окружает некая неизбежность, но мы понятия не имеем о ее присутствии. Завтра утром мы будем сидеть за завтраком в столовой, как обычно, и только тогда поймем, что кого-то из нас нет. В кампус приедет полиция. Огни «Скорой помощи» будут мигать, озаряя заснеженный лес. Мы станем смотреть, как тело увозят на носилках, а полиция прикажет нам оставаться на месте.
Они будут задавать нам вопросы о том, что произошло минувшим вечером и ночью. Наши воспоминания будут разрозненными. Мы напились до потери разума, как типичные студенты колледжа. Они будут смотреть на нас, решая, верить нам или нет.
Они будут правы в том, что усомнятся.
У всех нас есть тайны относительно этого дня, и наша группа распадется еще до начала выпуска. Головоломка с выпавшей деталью рассыплется на отдельные кусочки.
Руби говорит о холоде, о Прыжке, об адреналине, но я слышу только слово, которое мой отец шепотом произнес на прощание. Оно бьется у меня в голове:
«Притворяйся».
Первый курс
Эти первые недели в Хоторн-колледже представляются мне книгами, плотно стоящими на полках и аккуратно расположенными по жанрам. Я гадаю, помнят ли другие их так же, как я. Кусочки и частицы воспоминаний, разрозненные моменты, то, что мы сказали, то, что мы сделали. Причины, по которым мы сдружились, возникли именно в эти первые несколько дней. Беспокойство и неуверенность связали нас воедино.
После того как мои родители отнесли вещи в мою пустую комнату и сопроводили меня в столовую, я оказалась в одиночестве. Я никого не знала; в комнате я жила одна. Это напомнило мне первый день в детском саду. Туда меня привезла мать, и ее запах остался в воздухе даже после того, как она ушла. Она пользовалась духами, запах которых неразрывно связан у меня с детством – каждое воспоминание пронизано этим ароматом. Я сидела за одним из маленьких общих столиков, тихая и спокойная, в то время как другие дети в группе паниковали, плакали и кричали, закатывали истерики. В колледже было примерно то же самое, не считая этих «показательных выступлений». Ведь теперь все были почти взрослыми и умели скрывать свой страх – но он грыз их изнутри, и я видела в их глазах такую же панику. Все они гадали, подружатся ли с кем-нибудь, найдут ли себе место среди тех, с кем предстоит провести следующие четыре года своей жизни.
Я смотрела на блестящую новенькую столовую – ее строительство было завершено только к концу лета, – и стеклянные стены отбрасывали мне в глаза теплые блики. Приклеенные с обратной стороны плакаты рекламировали различные студенческие клубы и спортивные мероприятия. Я подумала о своих родителях, которые, наверное, уже пересекли границу Мэна и Нью-Гэмпшира, с разрешенной скоростью ведя машину по шоссе 95 к Бостонскому аэропорту. Отец, скорее всего, был за рулем, а мать смотрела в окно на мелькающие мимо деревья, гадая, скоро ли поворот.