Император улыбнулся.
— Махони, — сказал он. — Ты похож на человека, которому не мешало бы промочить горло крепким скотчем.
* * *
— Говорю тебе, Махони, из‑за этой заварухи с таанцами я стал совершенно по‑другому смотреть на жизнь. Когда мне, в конце концов, удастся стряхнуть их со своих ботинок, дела пойдут по‑другому. Не знаю, можешь ли ты меня понять, но работа Вечного Императора далеко не так романтична, как многие думают.
Махони выдавил кривую улыбку.
— Не болит голова у дятла, — сказал он.
Император поднял голову от доски для рубки мяса.
— Что такое? Кажется, слышны нотки цинизма в твоем голосе? Осторожно, Махони. Во мне бродит сила виски.
— Прошу прощения, босс. Промашка вышла.
Они находились в кухне Вечного Императора, напоминающей беспорядком офицерскую кают-компанию. Махони сидел за столом из нержавеющей стали, держа в руке маленькую рюмку. Император находился напротив него, готовя обед, который, как он пообещал старому товарищу, будет полностью вписываться в военный лейтмотив.
Император назвал блюдо «подсадная курица». На середине стола стояла кварта спиртного домашнего приготовления — по мнению Императора, удивительно напоминавшего шотландское виски. Властитель наполнил рюмки и сделал глоток, прежде чем возобновить свое занятие. Во время работы он беспрестанно говорил, суетясь вокруг различных предметов, назначение которых было известно ему одному.
— Никак не могу вспомнить настоящее название этого блюда. Один из множества кулинарных шедевров, который стряпала вся жуликоватая Луизиана задолго до моего восшествия на престол.
Махони предположил, что Луизиана была провинцией, находившейся на древней Земле.
— В прежние времена некоторые люди считали, что продукт не является продуктом до тех пор, пока из него не выжаривали весь дух. Я не видел в этом смысла, но с годами научился не осуждать слишком скоро народные поверья. Итак, я попробовал приготовить несколько блюд.
— И все они оказались чудесными, верно? — спросил Махони.
— Нет, все они оказались ужасными, — ответил Император. — Во‑первых, я понял, что сам виноват: все спалил. Мой дед убил бы меня, если бы увидел, сколько продуктов я перевел. В конце концов, я уяснил несколько основных правил. Ничего нельзя пережаривать или перепекать.
— Как картошку, — вставил Махони. — Никому не хочется пережаривать картошку.
Вечный Император посмотрел на генерала странным взглядом.
— А кто говорил о картошке?
Махони только покачал головой и поднес рюмку к губам. Запрокинув голову назад, он влил в глотку ее содержимое, почувствовал себя более уверенно и снова наполнил рюмку.