Потому как даже лучшие – вот так вот. Со своими дурными амбициями через взрослость и лучшее понимание, што и как нужно для меня.
* * *
Раз за разом повторяю двойной перевод на манекене, работая исключительно на технику. Финт переводом, укол переводом, назад! И… финт переводом…
Почти медитативное состояние сбивает мальчишка, подбежавший к учителю фехтования. Выслушав его, Тарасов нахмурился и отпустил кивком головы. И… финт переводом… а-атставить!
Заметив подходящего ко мне учителя, опускаю рапиру к ноге.
— Постников не придёт, — ворчливо сказал Тарас Петрович, — предупредил. Ты как? На подмену можешь?
— Да, Тарас Петрович! — сымаю экипировку и наскоро обтираюсь.
Ситуация не из ряда вон, среди «водителей групп» много совсем молодых парней – инициатива Шнеппа Фердинанда Фердинадовича. Расчёт на то, што толковая молодёжь, проработав несколько лет под руководством более опытных наставников, усовершенствует не только спортивные, но и тренерские навыки.
По пути в гимнастический зал предельно вежливо, но без душевности, раскланиваюсь с Францем Ивановичем Ольшаником. Он адепт Сокольской гимнастики, делающей ставку на массовое обучение и массовые же гимнастические упражнения, желательно синхронно. Человек он не самый плохой, но изрядный зануда и ментор. Пока своим виденьем гимнастики он донимал лично меня, я терпел, а вот после попытки влезть в учебный процесс, ответил резковато.
— Егор! — моя ладонь утонула в огромной лапище Лебедева, и прославленный атлет не спешит отпускать её. — Зайдёшь потом? У тебя, помнится, бывают интересные идеи по спортивным снарядам.
— Зайду, Александр Александрович.
— Вот и хорошо, — заулыбался тот, отпуская наконец руку.
— Как день прошёл? — поинтересовался дядя Гиляй за ужином.
— Интересно… — я задумался, — да, интересно! Тарас Петрович поставил меня на замену Постникову.
— Опять? — приподнял бровь опекун. — Хоть предупредил, или как всегда?
— Не опять, а снова! — улыбаюсь в ответ. — Да, через посыльного. Я как раз с рапирой упражнялся. Обтёрся наскоро, воды попил, да и на занятия. А там гимназисты и реалисты из старших классов, м-да… Как справился, и сам не знаю. Чудом, не иначе! Понял немножечко, какие чувства испытывают укротители львов, входя в клетку!
— Добавки, храбрый укротитель? — поинтересовалась Мария Ивановна, не скрывая улыбки.
— Не откажусь!
— Львы, — дядя Гиляй хмыкнул скептически, но тему развивать не стал. И довольный такой… я весь навстречу подался, и на выдохе:
— Неужели?!
— В ближайшее воскресенье, — заулыбался опекун. — Ну как? Готов к экзаменам?