— Документы, Николай Иванович, передайте товарищу Красильникову.
Уверенность мастера, нехотя идущего к двери, раздражает и еще больше подзадоривает Красильникова.
— Диспетчер Аксенова слушает, — раздается из маленького репродуктора, установленного тут же на столе.
В конторе становится тихо.
У Красильникова готов вырваться радостный возглас: «Это ты, Тоня!» Он вовремя спохватывается, с трудом сдерживается и с деланной непринужденностью произносит:
— Это вы, Антонина Михайловна?
Несколько секунд репродуктор молчит. Может быть, Тоню кто-то отвлек, и она опустила педаль. Потом доносится слегка дрожащий голос:
— Это… это… капитан… товарищ Красильников?
Красильников уже овладел собою.
— Я насчет нового приказа. Нам предлагают оставить баржи, — начинает он и спокойно рассказывает о расчетах команды. Он говорит убежденно, принимая ее молчание за сочувствие. Кончив, он ждет ответа, заранее зная, что Тоня отменит свой приказ, что у нее хватит мужества признать ошибку.
Проходит минута, другая, а селектор молчит.
— Диспетчерская, управление, товарищ Аксенова, вы слушаете? — тревожно спрашивает он.
Репродуктор заговорил. Тонин голос робок, кажется, что он дрожит. Голос сочувствующий, а слова…
— Приказ правильный. Баржи надо оставить на рейде и немедленно забуксировать плот.
Красильников смущен. Этого он никак не ждал. Неужели это она? Он хмурится, между бровями снова появляется жесткая складка.
— Что же это получается? — говорит он. — Выходит, что диспетчерская срывает нам выполнение навигационного.
— Я исхожу из интересов государства, — доносится из репродуктора. Голос Тони, а не похоже, что это она. Голос ее окреп, не дрожит, приобрел какую-то незнакомую твердость. Она даже поучает: единственный критерий — это интересы всего флота, клиентуры.
— Слышал, слышал, — грубо обрывает Красильников, — почему вы другое судно не пошлете за плотом?
— Я не могу объяснять каждый свой приказ. Я за него отвечаю перед… всеми и перед начальником пароходства. Мне не хотелось прерывать ваш рейс, но обстоятельства диктуют…
— Не хотелось, а срываете, — раздраженно и гневно перебивает Красильников.
— Товарищ Красильников, вы можете обжаловать, но приказ выполнить обязаны.
Красильников совсем теряет самообладание, злится, злится и на диспетчера, и еще больше на ту, которую называл Тоней до сих пор.
— Хорошо, ваш приказ выполню, но этого я так не оставлю.
— Поступайте, как подсказывает вам долг, а пререкаться с диспетчером неуместно. Пожалуйста, передайте селектор Николаю Ивановичу, — спокойно отвечает репродуктор.