Шло время. Когда-то загородная фабрика оказалась практически в центре Тобольска, река размыла берег» [44].
Москва:
«Бактериологические амбиции у Советского Союза присутствовали, и потому сотрудники Института экспериментальной ветеринарии (ВИЭВ) до сих пор замирают от ужаса, узнав, чем интересуется журналист. Единственное, что известно доподлинно, так это эксперименты с сибиркой и то, что в институтском стойле хрупал овес конь Буденного. Заместитель директора ВИЭВ по научной работе Н. Овдиенко подробностей сторонится: “Как только в 18-м году институт переехал из Питера в Москву, так нас и начали теребить. Сибирка — не наша инициатива, нас заставили”.
Николай Павлович не уточнил: 30 лошадей заразили в надежде, что животные переболеют, но не умрут, и тогда станет возможным получить вакцину. Кони с задачей не справились — откинули копыта без всякой пользы.
Последний покой лошадки обрели на территории института, то есть в Кузьминском лесопарке.
По дошедшим с конца 20-х годов сведениям (не документам!), могильник — это две траншеи, точное расположение которых — тайна, покрытая мраком и травой (или снегом), хотя существует строжайшее уложение: скот сжечь, место многократно продезинфицировать. Если известно, что животных огню не предавали, захоронка бетонируется, огораживается, отмечается табличкой, на которой написано “Сибирская язва. Бессрочно”. Тревожить саркофаг категорически запрещено: сколько способен прожить антракс в темнице, не потеряв убойной силы, современной науке не известно.
Места, где хоть однажды гуляли больные животные, в народе назывались проклятыми полями, так как скот, когда бы его туда ни выгоняли, принимался дохнуть. Не удивительно, что люди всегда сторонились этих нехороших мест.
Сторонились, правда, не все — на “проклятом поле” с довоенных времен стоит лаборатория, принадлежавшая прежде ВИЭВу и переданная несколько лет назад объединению “Радон”. Эти полтора гектара Кузьминского парка отошли к научно-производственному объединению после того, как в ВИЭВ зачастили комиссии, крайне встревоженные не только присутствием в кузьминских недрах сибирской язвы, но и объектом не менее опасным — законсервированным хранилищем радиоактивных отходов. Попытки ревизоров получить документы на жижесборник и содержание работ с радионуклидами потерпели неудачу: отечественный Пентагон секретами не делится» [48].
К сожалению, далеко не всегда завершающие этапы работ по избавлению от ставшего ненужным биологического оружия проходили гладко. Причем последствия неаккуратности работников ВБК становятся известными обществу лишь через много десятилетий. В частности, лишь в последние годы стали известными очень опасные захоронения отходов после работ с сибирской язвой в Москве [48] и в Тобольске [44].