– Ни разу, – признался Лю Кенг.
– Так поверь мне и теперь. Великий Турнир – это очень серьезно. На нем будет решаться судьба нашего мира. Предстоит Смертельная Битва, в которой ты должен участвовать. Все мы верим в это. И твой брат не был исключением.
После того, как было совершено богослужение в Храме, во время трапезы Лю Кенг сказал:
– Я согласен принять участие в Турнире.
– С какой целью? – спросил один из монахов, сидевший по правую руку от настоятеля.
– Убийца моего брата будет присутствовать там. Я уверен в этом. Только там я смогу отомстить за смерть Чена, – твердо заверил Лю Кенг.
– Если месть – единственная причина для участия, то ты проиграешь, – сурово промолвил монах.
Лю Кенг насмешливо вскинул голову:
– Ах да, я и забыл о том, что судьба человечества поставлена на карту!
– В этом нет ничего смешного, Лю Кенг, – прозвучал чей-то голос от входа.
В трапезную неспешно вошел человек, закутанный в серую хламиду нищего. На голове у него была широкополая шляпа из листьев тростника. При его появлении в помещение словно ворвались клубы тяжелого, насыщенного благовониями воздуха. Порывом ветра задуло свечи, горевшие перед маленьким алтарем.
– Ведь в свое время ты бросил Храм, отрекся от всего, чему тебя так долго учил дедушка, и бежал в Америку, – насмешливо продолжал вошедший. – Великий Турнир налагает огромную ответственность на участников Битвы. А месть намного упрощает все дело. Ты снова хочешь убежать от судьбы, Лю Кенг. Но судьба жестоко мстит тем, кто хочет свернуть с дороги, предначертанной ею. Смерть Чена – лишь первый урок тебе.
Визитер поднял голову, и все увидели лицо лорда Рейдена, обрамленное длинными седыми волосами.
– Лорд Рейден, – благоговейно воскликнул настоятель монастыря и склонился до земли, – для моей обители большая честь приветствовать вашу честь в наших гостеприимных стенах.
Лю Кенг с удивлением посмотрел на остальных монахов, которые сразу же последовали примеру настоятеля.
– Дедушка, как ты можешь кланяться какому-то оборванцу? – раздраженно воскликнул он.
Издевательский тон, которым говорил с ним босяк, так возмутил Лю Кенга, что он готов был сию же минуту свернуть шею этому нищему нахалу.
– Милорд, простите моего внука! – преклонил настоятель колена, молитвенно сложив руки. – Неслыханная дерзость внука объясняется тем, что сытая жизнь в Америке окончательно затуманила его сознание. Он слишком много смотрел телевизор. Разумеется, телевидение никого до добра не доводит.
– Что ты такое говоришь, дедушка? – недоумевал Лю Кенг.
– Посмотри внимательнее на этого босяка! Разве он хотя бы отдаленно напоминает славного лорда Рейдена?!