Дальше Алина не хотела слушать, потому что ужасно боялась врачей, она забыла про осторожность и вбежала в комнату с круглыми глазами.
— Не надо к врачу, мамочка, пожалуйста! У меня же всё хорошо, правда!
Но сама она не была уверена, что у неё всё хорошо. Иногда Алина не помнила даже некоторых вещей, происшедших недавно. Она завела дневник, где по вечерам расписывала все события дня с интервалом примерно в 2 часа и так немного контролировала свою память, но иногда и с этим дневником случались проколы: порой она действительно не могла вспомнить, куда подевались некоторые часы её жизни. Хотя в последнее время с ней начало твориться что-то странное. Она стала немного нервной и впечатлительной, и иногда её вдруг накрывали вспышки озарения, как будто всплеск красок в сознании, и она бегом бежала к своему шкафчику, чтобы достать зарытый среди белья блокнот и сверху по заштрихованному простым карандашом тёмному пятну прописать возвращённое памятью событие во времени.
Вот так же и сейчас, гуляя по лесу после странного видения в реке, девочка вспомнила тот фрагмент, который был даже не вписан в дневник, потому что это происходило ночью, а ночь она не считала временем важных событий жизни. Однако…
Между кроватью и круглым столом было небольшое пространство. Когда Алина наклонила голову, пытаясь различить источник звука, она в ужасе вздрогнула, потому что увидела в этом узком месте сгустившиеся тени, казавшиеся живыми. Там что-то шевелилось и всхлипывало.
Девочка инстинктивно подобрала ноги и прикрыла их одеялом, но видение не исчезло. Живое пятно снизу подняло голову, и Алина будто бы увидела себя в зеркале. На неё смотрела девочка с длинными волосами — в темноте сложно было различить их цвет, но казалось, что они точно такие же, как и у Алины — светло-русые и будто бы чуть припорошённые пеплом. Глаза у девочки были припухшие, и она плакала. Она была одета во что-то бесформенное, по цвету и структуре напоминавшее мешок для картошки, голые худые коленки, торчавшие из мешка, были очень бледными, как и лицо девочки, будто она вообще не бывала на солнце. Непонятно, как Алина могла заметить это во тьме, может быть, именно потому, что белая кожа отчаянно выделялась на фоне сгущённых теней, да и глаза начинали привыкать к почти отсутствующему освещению.
К тому же лёгкий свет луны лился из окна. Его было недостаточно, чтобы видеть чётко, но хватало для большинства важных деталей. Алина не сомневалась, что это не сон и сперва задрожала от ужаса, но этот ребёнок, похожий на неё, был так несчастен и одинок, что она как-то неожиданно для себя вдруг успокоилась.