Подумав-порассуждав, мы решили не называться никак. Где союзы да братья, там списки и клятвы, где списки — там и протоколы собраний, а где протоколы — доносы и следователи. Дурацкая конспирация приводит к проблемам и сочинениям в тетрадку «как я попал в декабристы и что за этим последовало». Без помпы, говорит всегда Максим. (Тьфу, Худой.) Что бы это ни было, это будет сделано без помпы.
Вернулись к письмам.
— А как они поверят, что это не розыгрыш?
— Очень просто, — сказал Граф. — Это можно сделать. Они получат письма с адресов друг друга. Но я предлагаю послать на бумаге.
На бумаге! Мы даже притихли. В бумажных письмах было что-то величественное и трагичное.
— Можно ещё сибирскую язву положить в конверт.
— Отличная мысль. У тебя есть?
— Положим зубной порошок.
— А когда они сделают анализ и поймут, что это зубной порошок?
— Ну когда ещё это будет. Помните, какой в Штатах поднялся переполох? Из-за зубного порошка. Или стирального.
— Верно. Вся цивилизация стоит сейчас в позе лотоса.
— Сидит.
— ...Почему сидит?
— В позе лотоса сидят.
— Ну, значит, в какой-нибудь другой позе.
— Ах да, кстати, — сказал Штык тем простеньким, скучным голосом — как бы невзначай, — от которого у нас включается боевая тревога, — на меня тут вышли. С предложением. Вот послушайте.
Его выслушали в гробовой тишине.
— Мы так не договаривались, — говорит Блондинка от лица всех. — Группа автономна.
— Это совершенно другой уровень возможностей.
— А взамен мы будем убивать тех, на кого нам укажут?
— Иногда. И мы всегда сможем проверить, на кого и почему нам указали.
— Мы видим, что нас хотят использовать, — сказал Худой, — и для вида соглашаемся, и думаем, что окажемся хитрее и будем использовать сами. Эти игры плохо заканчиваются.
И потом Граф:
— А как это они на тебя «вышли»? Ты хочешь сказать, что кто-то знает?
— И кто такие «они»?
Штык был готов к противодействию. Он всегда к нему готов — поэтому Худому и удаётся им манипулировать. Он дал очень ловкие, грамотные объяснения, заверил, что был осторожен. Вот уж не сомневаюсь: он был осторожен. Худой говорит, что вывалить в случайной болтовне со случайным человеком все свои чёрные замыслы — тоже вид конспирации, не такой уж неудачный, потому что кто примет всерьёз клоуна, — но Штык новаторства не любит и по старинке держит язык за зубами. У него при этом такой напряжённый и непроницаемый вид... ну как это объяснить? Вид человека, который отлично умеет скрывать, потому что ему есть что скрывать... такой у него вид, что лучше бы не было такого вида.
Его контакт оказался грязно известным специалистом из Москвы: политолог, мастер технологий, существо, слепленное из трухи и неврозов. Настряпать денег, попасть на обложку — всё это он делал и всё портил, в когтях странного недуга.