Я не сомневался, что земельный передел будет все-равно кровавый. И победят в нем сельские кулаки – старосты и приближенные к ним. Но лучше так, чем вообще никак. На Оренбургской губернии надо было обкатать хоть какую-нибудь схему размежевания. И обязательно наследования. Но это требовало создания помимо землемеров, института нотариусов.
– Дык ежели у крестьян будет земелька – сообразил воевода – Это что ж… подати брать с них?
– А как иначе, Иван Александрович? Армию содержать надо, твоим чиновникам також платить треба.
– И какую же подать введем? Подушевую, подворовую?
– Мыслю так. Надо разверстовать некую сумму по уездам, а там окладчики да старосты сами решат. Кому-то, кто занищал – помене. Кому-то может и поболее.
Подушевой налог требовал проведение переписи. Что было невозможно сделать в военное время – десятки тысяч людей снимались со своих мест, войска разоряли территории. Да и переписчиков у меня не было. Это если не вспоминать о том, что староверы вообще объявят перепись дьявольским делом. Подворовые налоги тоже не работали. Поди сочти сколько дворов действующих, а сколько брошенных.
– И колик брать? – поинтересовался Творогов.
– Як в Библии сказано – мне не пришло ничего лучшего в голову, как сослаться на религию – Десятину
* * *
Мой обычный вечер заканчивался объездом города и совещанием Военного совета. Генералы и полковники из тех, что не были в отъезде, собирались в гостиной губернаторского дома и мы сообща решали накопившиеся проблема. За чашечкой душистого чая и замечательными плюшками, что пекла Татьяна Харлова.
Зачастую разговоры на таких советах выходили далеко за рамки военных планов. История страны, будущее казачества, взаимоотношения с сопредельными странами – что только не обсуждали.
Порой вспыхивали яростные споры, которые приходилось улаживать. А иногда полковников да генералов охватывало минорное настроение. Особенно из-за неподъемности задачи, которую мы на себя взвалили. И через сто лет народ на Руси не будет свободным. До отмены крепостного права – 88 лет. Но сколько еще лет крестьяне просуществуют с позорными выкупными платежами, да четверть вековыми рекрутскими наборами?
Непосильность задачи я понимал, разумеется, четче остальных. Казаки жили в черно-белом мире. Барей на осины, да березы, народу – волю. Но как обходиться без дворян в неграмотной и огромной стране? Аристократия – это не только бесполезная жирующая прослойка народа. Это еще и офицеры, дипломаты, ученые, деятели искусства… Через несколько месяцев в составе войск генерала Бибикова из Санкт-Петербурга выедет подавлять пугачевское восстание крупнейший поэт екатерининской эпохи – Гавриил Державин. Тот самый, который «И, в гроб сходя, благословил». А благословил он не кого иного, как Пушкина. Тоже дворянина и крепостника.