Лицо Маши пока она читала эти стихи стало таким… одухотворенным! Я невольно сократил дистанцию и внезапно взял девушку за руку. Что происходит?? Вчера целовал Харлову, сегодня милуюсь с Максимовой…
– Как вам стихи? – поинтересовалась Маша, сжимая мою руку. Ого!
– Очень вычурно, много украшательств в слоге.
– Да, да! Теперь и я это и сама понимаю, когда услышала ваши стихи. Они такие простые, точные, чувственные! Пожалуйста, умоляю! Прочитайте еще.
Что же ей исполнить? Так ведь страстно просит. Прямо горит. Может тоже из Пушкина?
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Ротик Маши приоткрывается, глаза округляются. Румянцем на щеках – можно освещать комнату. Я читаю, а ее карие глаза неотрывно смотрят на меня, впитывая каждое слово, каждый слог.
…Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы,
Тут я делаю долгую паузу, после чего заканчиваю:
– Боже! – по лицу Маши струятся слезы. Настоящие слезы! И зачем я ударил Пушкиным по такому неподготовленному сознанию? Ведь девчонке поди 18 нет. Александр Сергеевич и для современников стал полным шоком («Спешит. Эдема сад очес!» – вот как сочиняли). Что уж говорить про 1773-й год.
– Маша, а сколько тебе лет? – я попытался отвлечь девушку от переживаний.
– Семнадцать исполнилось – Максимова отпустила мою руку, достала платочек, вытерла слезы – У меня даже слов нет как это прекрасно. Как называются сие верши?
– Так и называются «Я помню чудное мгновение».
– Я обязательно запишу их. А кто та дама… ну, чьи милые черты вам снились?
Вот как разговор пошел! Я даже опешил. И что отвечать? Черт, как после тренировки есть хочется…
– Это ты, Маша.
В конце коридора показался хмурый Перфильев. Поди тоже не выспался. Перевожу взгляд на девушку. Она выглядит как-то странно. То краснеет, то бледнеет. Уж не влюбилась ли??
– Мне… мне идти надо.
– Да, ступай. Скажи на кухне, чтобы подавали завтрак. Афанасий Петрович, как почивал?
– Один! – засмеялся казак
* * *
Разговор за завтраком с Перфильевым сразу приобрел деловой характер.
– Я понимаю, Петр Федорович – полковник зачерпнул кашу деревянной ложкой, принесенной с собой в сапоге – Мне у тебя выслужиться нужно, уважение заробить. А також казачкам моим.
Я пожал плечами:
– Есть какие думки на сей счет?