Осторожно, боком, я наполовину вылезла наружу, пытаясь поставить ногу на внешнюю раму окна. Несколько раз моя нога срывалась со скользкой поверхности, и я только чудом удерживалась. Наконец мне на секунду удалось встать носком ботинка на раму, я разжала занемевшие, ободранные пальцы и прыгнула, сгруппировавшись, наземь. Лучше бы я этого не делала. Уже кубарем летя вниз и отчаянно пытаясь за что-то зацепиться, я поняла, что поезд стоял на откосе. Наконец меня ударило обо что-то твердое, и, взвыв от боли, я на секунду отключилась. Когда я пришла в себя, то поняла, что дело плохо. Плечо болело так, как я не пожелала бы и врагу. Я вообще не могла пошевелить рукой, чтобы все тело при этом не пронзала острая боль. Моих медицинских познаний хватило, чтобы установить перелом или вывих. Все остальное, кажется, было цело, но болело так, будто меня часа два вертели в стиральной машине вместо белья. Все тело превратилось 8 один сплошной синяк. Дерево, о которое меня так хорошо ударило, кажется, не пострадало.
Кроме того, я поняла, что сижу в каком-то болоте. Вода хлюпала у меня под ногами, вся моя одежда промокла насквозь. Сверху падал отвратительный мелкий дождь, и вдобавок (был ноябрь месяц) я вся была настолько грязной, что, даже не видя себя, ужаснулась. Во рту я явственно ощущала вкус земли. О том, чтобы искать сумку, не могло быть и речи — это было просто нереально. Я даже не знала, как сумею подняться наверх, настолько мне было больно двигаться. Но надо что-то делать, и, стиснув зубы и отчаянно матерясь, я полезла вверх по мокрому склону.
Когда я вылезла обратно к месту своего падения, мне ничего не оставалось, кроме как разреветься в голос. К счастью, это продолжалось недолго. Я была настолько зла на весь мир: на преподавателей в Школе, на своих одноклассниц, на Деда, на родителей, а больше всего на себя саму и на свое слабое тело, что это придало мне сил.
Шатаясь и спотыкаясь каждую минуту о шпалы, я шла вдоль состава, а он все не кончался и не кончался. Несколько раз я чуть было не падала с откоса снова. Колени у меня были разбиты, и вдобавок я отчаянно замерзла в мокрой одежде.
Вдруг я с ужасом поняла, что не ориентируюсь, в какую сторону мне надо идти. Мало того, что при падении в моей голове все смешалось окончательно, так я еще и не помнила, с какой стороны пришел поезд. Я проснулась только тогда, когда он остановился.
Я обхватила голову руками и опустилась на землю. Помнится, тогда я поклялась, что это последняя авантюра в моей жизни. Как же!
Тут я поняла, что, наверное, у меня окончательно поехала крыша, поскольку в голову мне полезли английские неправильные глаголы. Я расхохоталась и вслух стала повторять эти три формы, как вдруг в лицо мне ударил ослепляющий луч фонаря и раздался трехэтажный мат.