Александрина из всего делала драму. Если бы она запланировала сцену смерти, это бы получилось напыщенно и театрально. Словом, игра на огромную аудиторию. Самое главное – ей нужно было убедиться, что она останется красивой в любой ситуации.
Интересно, когда у нее появилась уверенность, что чувство вины почти исчезло. Пия подозревала, что все это связано с Аресом. Она проводила с ним много времени. Смерть одного родителя была несчастным случаем, другого – неизбежностью. Ее беременность не имеет к этому никакого отношения.
Правда, легче от этого не становилось.
Она вдруг осознала, что Арес наблюдает за ней.
– У моей матери всегда было то, о чем все знали и безусловно соглашались. Ее красота. Неважно, была ли она пьяна, устала или раздражена из-за плохой погоды. На улице люди останавливались, чтобы просто посмотреть на нее. Иногда начинали петь. Звучит нелепо? Тем не менее, серенада на улице в ее честь не была для матери чем-либо примечательным. Я выросла, точно зная, что такое красота, видя, как она выглядит.
– Понятно.
– Неужели?
Пия до конца не осознавала, что таилось у нее внутри. И сейчас все это выплеснулось наружу. Это был переизбыток ощущений. Слишком много эмоций. Чересчур. Возможно, Александрина была права. Может быть, лучше было вести жизнь как драматическую, тщательно срежиссированную игру. Только так можно контролировать, когда поднять занавес, когда опустить. Как забавно, что до сих пор она этого не понимала.
Пия отбросила покрывало в сторону, как это сделала бы ее мать. Театральным жестом.
– Ты действительно понимаешь? Посмотри на это тело, Арес. Оно и раньше не представляло собой ничего особенного, а уж сейчас и вовсе. Мое тело изменилось безвозвратно. И отмахнуться от этого факта невозможно. Везде будут растяжки. И это еще не все. Я видела фотографии матери во время ее беременности. Она выглядела так, будто ждала, что в любой момент кто-то придет и напишет ее портрет или сонет в честь ее красоты.
– Ты действительно хочешь выиграть этот спор?
– Это не аргумент, а объективная реальность. Я – не моя мать, и уж точно не такая красивая, как она.
– Я не знаю, как это выразить. – Арес тщательно подбирал слова. – Однако ничто на свете не волнует меня меньше, чем предполагаемая красота твоей матери.
– Это не предполагаемая, а фактическая красота.
– Твоя мать была прекрасной женщиной, – согласился Арес, пожимая плечом. – Ну и что? Мир полон красоток…
– Именно об этом я и говорю. Мир полон красивых женщин, и ты должен найти себе одну из них.
Пия уже жалела, что сбросила покрывало, демонстративно отшвырнула его и уже не могла ходить за Аресом по пятам, вынужденная стоять, высокая и гордая, в то время, когда так хотелось свернуться калачиком, спрятаться от всего мира и забыть обо всем.