– Дорогая Джейн, я уверена, мистер Хоуден ни в чем не виноват, – воскликнула мисс Робертсон. – У каждого бывают положения, когда надо сделать что-то такое, мотивов чего нельзя удовлетворительно объяснить, и тем не менее они безукоризненны. Верьте вашему сердцу, даже если все вокруг будет ему противоречить. Я… я пойду в сад.
– Спасибо, мисс Робертсон, – задумчиво сказала Джейн. – Они словно сговорились, – сказала она картине. – Полагаю, Роджер даже в свой день рождения не слышит о себе столько хорошего. С другой стороны, ты обратилась к людям за советом и получила его. Если он был нужен тебе, чтобы сомневаться в его уместности, незачем было его просить… Хорошо бы поговорить с викарием. А инспектор? Почему он хотел говорить с нами одновременно?
Джейн снова взглянула на картину.
– Где я? Что я делаю? – сказала она с неожиданной горечью. – Отчего я страдаю? Я брожу по дому, натыкаюсь на вещи, я сама себе противна, и все это из-за него. Разве я для него что-нибудь значу, чтобы вот так унижаться? Конечно, он этого не видит, – но я-то вижу! Когда ему пришлось признаться, что он ухлестывал за Эмилией, разве он был смущен, хотя бы на миг? Ему было досадно, что я об этом узнала, – но и все. Ни жалости, ни печали, хотя бы ради приличий! Безучастный, невозмутимый – что мне было негодовать? и что теперь жаловаться? А я полна унынием, я волнуюсь из-за него, зная, как он меня оскорбил и не придал этому важности? Я дрожу при мысли о том, что ему грозит? Я могу отплатить ему так, что никто не сочтет этого недостаточным, – и я этого не делаю?.. Он ходит тут, как ни в чем не бывало, шутит с мисс Робертсон, смотрит битву при Бэкинфорде – кстати, он обещал мне бинокль – или собирается на рыбалку, потому что сейчас тот самый момент, когда все клюют на крючок номер восемь… Он смеется надо мной! Он думает, я не буду разговаривать с ним день-два, а потом помирюсь, потому что кто же в здравом уме бросит такое сокровище. Он ошибается. Я была добра с ним, но если он судит обо мне по прежней дружбе, – если он думает, что я не пойду сей же час к инспектору и не выложу ему все, что я вчера видела и что об этом думаю – он очень ошибается. Да, я пойду. Пусть на него рухнет все, чего он заслуживает, потому что он довел меня до того, что я хочу ему зла… Господи, я смеялась его историям, вспоминала их, когда оставалась одна, волновалась, как он там в Италии и сумеет ли оттуда выбраться, а теперь все дурное, что с ним случится, будет оттого, что я этого хочу?.. Займи себя чем-нибудь, в конце концов, – решительно сказала она себе, – так нельзя.