Иенач взял из рук бургомистра третью бумагу и прочитал:
— «Французские войска оставляют как прирейнские укрепления, так и Вальтеллину.
Они добровольно и в кратчайший срок покидают Граубюнден.
Герцог Генрих Роган, пэр Франции и генерал-лейтенант французской армии, остается в Куре нашим заложником впредь до того, как будет выполнено это заключенное между ним и нами соглашение.
Сиятельный герцог честным своим словом ручается, что соглашение будет выполнено в точности, невзирая на возможное противодействие со стороны французского двора».
Вот как обстоит дело. Мы не вправе, ваша светлость, взывать к тем теплым чувствам, которые внушал вам наш Граубюнден, ибо мы позаботились о себе помимо вас и против вас. Но, помните, — отказавшись подписать договор, вы ввергнете в необозримые жесточайшие бедствия ту страну, которая привыкла почитать вас как своего доброго гения.
Герцог не взял протянутого ему свитка. Он отвернулся со слезами гнева на глазах и дрогнувшим голосом произнес:
— Много неблагодарности видел я на своем веку. Но никогда еще за мое доверие мне не платили такой черной изменой, а за уважение к правам слабейшего — змеиным коварством и поношением. Подписывать я не стану. Я не могу до такой степени унизить Францию и ее полководца.
Наступившую после этих слов тишину нарушили шум и крики возле незакрытых дверей. Сквозь толпу на лестнице и в сенях пробился широкоплечий рыжеволосый офицер и настойчиво требовал генерала Иенача.
— Вы здесь ни к чему, капитан Галлус! — злобно закричал Иенач. — Что вам нужно?
— Мне нужны ваши указания, — грубым голосом закричал в ответ офицер. — Янетовы волонтеры не желают присягать наново. Вы продали их испанским попам, говорят они, а присягать они присягали Франции и никому, кроме герцога, повиноваться не будут.
Иенач помертвел от бешенства. Обернувшись к Галлусу, он хрипло выкрикнул:
— Двинуть на них мой полк! Всех перестрелять! — Затем снова повернулся к герцогу и, не помня себя, сдавленным голосом предостерег: — Кровь их падет на вас, герцог Роган!
Герцог вздрогнул и застыл на мгновение во власти мучительной внутренней борьбы. Затем дрожащей рукой взял со стола свиток, круто повернулся и направился к двери своего кабинета, которую вошедший следом Вертмюллер плотно закрыл за собой.
Все еще смертельно-бледный, Иенач обратился к бургомистру:
— Наше дело выгорело! Надо дать герцогу покой. Удалите всех. Я ручаюсь за то, что он подпишет. — Капитану Галлусу, который стоял в нерешительности, он приказал: — Сообщите Янету, что его славных волонтеров не будут принуждать к присяге. Герцог заодно с правительством трех союзных земель и вскоре объявит солдатам свою волю.