Юрг Иенач (Мейер) - страница 84

Впрочем, вчера вечером капитан Иенач мог сполна удовлетворить свое пристрастие к драматическим эффектам.

Сразу же после чувствительной сцены его схватили сбиры и засадили в Пьомби. Провведиторе Гримани, как ни странно, считает его крупной и опасной для государства фигурой и потому был бы рад тут же утопить его в канале. Но так как старик любит все делать обстоятельно, он упустил драгоценное время, которым воспользовался герцог, чтобы вызволить своего нового фаворита. Ему-то, Вертмюллеру, это только на руку: новый его товарищ человек такой удивительной судьбы, что с ним можно рассчитывать на самые неожиданные приключения, особенно же занимательно будет проезжать с бывшим пастором мимо его прежних граубюнденских церквей и ждать, что, того и гляди, его призовут к ответу за те обещания, которыми он с кафедры дурачил народ.

На этом лейтенант, весело потирая острый подбородок, закончил письмо к двоюродному брату в Милан.

холмистого левого берега Рейна, у подножия ласкающего взор Хайнценберга приземистые стены и непритязательные строения женского монастыря в Казисе смотрят вниз на деревню, оставшуюся верной католической церкви. У сводчатого узкого окошка одной из келий, откуда видна была освещенная утренним солнцем серая башня замка Ридберг, сидела прекрасная Лукреция Планта.

Весна миновала. Даже на северной стороне Ретийских Альп под дуновением теплого фена давно уже стаяли с косогоров снега и бурливыми ручьями сбежали к Рейну. В горных расщелинах вдоль Виа-Мала южный ветер бушевал наперегонки с полноводным, по-молодому неукротимым потоком. Долгие недели пенистый Рейн гневно бился о тесные стены своей темницы и, прорываясь на волю, опустошал низкие берега. Сейчас он уже спокойнее нёс в долину усмиренные воды, а вокруг шел пар от зелёных лугов и пышно цвели плодовые сады защищенного от сурового северного ветра Домлечга.

В это ясное июньское утро старшая сестра ордена, Перепетуя, после долгого разговора, только что покинула благородную девицу.

Благочестивые казисские монахини давно уже лелеяли одну заветную мечту. Все долгие военные годы место настоятельницы обители пустовало, и они мечтали о том, чтобы оно наконец-то достойным образом было занято славным перед богом и людьми отпрыском могущественного рода. Кого же лучше могли избрать для этого святые угодники, как не уроженку здешней долины и богачку Лукрецию Планта!

Еще до реформации монастырь не однажды получал ценные вклады от синьоров Планта. А затем многие члены прославленного рода с синьором Помпео во главе ради спасения души возвратились в лоно истинной церкви; но благородного патриция постигла внезапная и жестокая смерть без последнего причастия. Казалось бы, вполне естественно и по-христиански поступила бы его осиротевшая дочь, если бы приняла постриг, дабы молиться о спасении его души и в тревожные времена, которым конца не предвиделось, защитить обитель своим благородным именем и обогатить ее своим достоянием.