— Обычное дело, товарищ командующий. Осень, — догадавшись о ходе мыслей Кожанова, командир крейсера тем не менее решил свести разговор к погоде.
— Осень, — повторил Кожанов, оглядывая потемневший среди дня горизонт. — Она-то и нанесла вам упреждающий удар.
Кузнецов в душе повеселел. Однако виду не подал. Довольно и того, что понял — комфлота не бросит в сердцах короткое: «Стрельбе дробь! В базу». Ухватил-таки матросский флагман, как любовно прозвали его орлы революции в годы гражданской войны, тактическую новинку червоноукраинцев. Сам ждет не дождется их зачетной стрельбы по щиту.
Испросив разрешения, на ходовом мостике появляется командир артиллерийской боевой части крейсера Свердлов. Все на нем с иголочки. Фуражка задиристо жмется к затылку.
— Будто на праздник, — не без удовольствия оглядел ладно скроенную фигуру артиллериста матросский флагман.
— Так сегодня и правда праздник, товарищ командующий, — подладился к настроению начальства находчивый артиллерист.
— Вот как? Посмотрим! — И снова быстрый, снизу вверх, пытливый взгляд на Кузнецова.
Догадавшись, чего ждет от него старший на борту, тот резко обернулся к вахтенному офицеру:
— Боевая тревога!
Колокола громкого боя подоспели аккомпанементом навалившемуся на крейсер мощному дождевому заряду.
— Прошу разрешения приступить к управлению огнем! — вскинул руку к козырьку франтоватой фуражки Свердлов.
— Добро! — глаза командира крейсера блеснули в остром прищуре.
Высокий, стройный, с открытым, светлым лицом, Николай Герасимович Кузнецов, несмотря на свои тридцать два года, выглядел по-настоящему боевым командиром. Это было заметно прежде всего по тому, как цепко ловили каждое его слово в боевой рубке, на боевых постах. Чувствовался в нем тот особо притягательный центр, который формирует не просто экипаж, а коллектив единомышленников.
Человек искренний и прямодушный, Кузнецов ни от кого не таил своего прошлого. Потому многие в экипаже знали, что родился он в глухой деревушке в двадцати верстах от Котласа. Край северный. И название той деревушки с единственной улицей, соответствующее северу, — Медведки. Наверняка частенько наведывались в нее хозяева тайги. Почему-то припомнилось сейчас флотскому командиру, как попугивала ими мать в далеком детстве. И все равно тянуло с соседскими мальчишками в путешествия берегами тихой и неприметной речушки Ухтомки. Тихая, тихая, но от дома далеко увела.
…А дождь хлещет без роздыха. Чуть ли не на самом верху мачты качается во всем параде командир артиллерийской части. При такой погоде только с самой высокой точки наблюдения и управлять стрельбой.