Если лед трещит, то единственное средство спасения — идти быстрее. Эти услышанные в детстве слова, неожиданно всплыв в сознании, обожгли сердце. Только что от него ушел спешно вызванный из Берлина наш военно-морской атташе. Почти час рассказывал о военных приготовлениях гитлеровцев, обратив особое внимание на угрожающую концентрацию фашистских войск на границе с Советским Союзом.
— Так что же все это означает? — глухим голосом, в упор спросил Кузнецов.
— Это война! — последовал ответ.
Спасение — в быстроте, — принял решение нарком. Телеграф известил флоты и флотилии западных направлений о переходе на готовность номер один. Минутная стрелка часов начала описывать последний круг последних мирных суток. С тревогой поглядывая на часы, Николай Герасимович звонил в Таллин, Полярный, Севастополь, где находились штабы флотов. Приказывал: не дожидаясь посланного телеграфом сигнала, немедленно переводить корабли и части на высшую готовность.
В 3 часа 15 минут взволнованный доклад командующего Черноморским флотом: «На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город».
Стало очевидным — война!
Красноречива первая сводка боев по действующему флоту. Не потеряно ни одного корабля, ни одного самолета. Ни один десант не был допущен на наше побережье. Не была взята с побережья, как, впрочем, в течение всей войны, ни одна военно-морская база.
Флот, боевыми делами подтвердил свою готовность отразить внезапное нападение противника, а его молодой нарком с честью выдержал суровое испытание на государственную и военную зрелость.
— Нанесем удар по Берлину, — как о давно решенном твердо заявил Кузнецов, пригласив в свой кабинет начальника главного морского штаба.
Не найдя, что ответить, начальник главного штаба с прищуром глядел на наркома. И не понять, чего больше в его взгляде, — удивления или восхищения.
— Сейчас, сейчас поясню, — Николай Герасимович нетерпеливо повел головой в сторону длинного, для заседаний, стола. — Разворачивайте карту.
Выдержав короткую паузу, будто еще раз что-то взвесив, обвел карандашом кружок вокруг острова Эзель в Балтийском море:
— Что, если перебросить наши дальние бомбардировщики из-под Ленинграда сюда, поближе к фашистским тылам. А то ведь балтийские летчики дальше Либавы дороги не знают. Эзель даст возможность дотянуться до Кенигсберга, а на предельном радиусе и до Берлина!
Разработка смелой идеи заняла два дня. Главный морской штаб вместе со специалистами военно-воздушных сил флота просчитал все до мелочей. И во время доклада Верховному Главнокомандующему нарком Военно-Морского Флота со знанием дела развернул карту.