Через несколько месяцев Полночь сбросила меня. Наверное, я сама была виновата, не сумев стать умелой наездницей. Но упала я неудачно — сломала ногу, ободрала бок. Испугаться не успела. Вплоть до того момента, как увидела лицо князя. И страх сдавил горло, мешая дышать. Нет, я боялась не за себя.
— Не трогай ее! — не знаю, что заставило меня тогда заорать.
Ион уже был радом, как и двое прислужников с носилками. А Ландар смотрел на фыркающую черную лошадь, что недовольно била хвостом и косилась своими шоколадными глазами.
— Не трогай! Я сама виновата! Сама упала! Не трогай!
Вероятно, я была не так уж и глупа…
Или, наконец, открыла глаза.
Князь приказал Иону унести меня. Я орала всю дорогу, пыталась слезть с носилок. Врач усыпил меня. Гадкая способность.
Проснулась я через два дня, с ногой в лубках, хотя боли почти не было. И, конечно, как только смогла, на костылях поковыляла к конюшням. И застыла, пораженная. Лошадей там не было, ни одной. Даже старого жеребца Ральфа, что давно уже не знал седока и лишь жевал в деннике свой овес. Старый конюх, которого я отыскала за конюшнями, был пьян, может, потому и рассказал правду. Всех лошадок увезли в тот же день. Полночь Ландар пристрелил лично, как только носилки со мной скрылись в здании.
Самого конюха я тоже больше не видела…
— Здравствуй, милая, — лошадь ответила тихим фырканьем.
Конюшни вновь наполнились год назад, Шейн одно время загорелся идеей разведения чистокровных фризских жеребцов. Остыл он к этим желаниям так же быстро, как и воспылал ими, но в денниках остались лошадки. У князя было достаточно средств, чтобы содержать их.
Я прошла вдоль деревянных ограждений, вдыхая запах. Такой знакомый и вызывающий щемящее чувство утраты. На лошади я не сидела с того дня, как сломала ногу. Как-то не было желания. И дело не в том, что я боялась падения. Совсем не в том.
Золотое сияние ударило по глазам, и я вскрикнула.
— Шейн!
— О, кого я вижу, малышка Ди, — белокурый ангел, что стоял у денника, обернулся и наградил меня сияющей улыбкой. — Что с тобой случилось? Ты чертовски сексуально выглядишь.
Я против воли рассмеялась. Шейн совершенно невозможен. Лоботряс, бабник и прожигатель жизни, харизматичный и порочный. Сердиться на него было трудно, глядя на это лицо и лукавую улыбку, хотелось улыбнуться в ответ. Видимо, поэтому парню регулярно прощались все его дикие выходки, начиная с разбитых машин и заканчивая истеричными влюбленными дурочками, что грозились покончить с собой. Правда, его последний залет оказался посущественнее.
У Шейна внешность, которой позавидует любая девушка — белые волосы волной, пухлые капризные губы, ярко-голубые глаза. И крылья — ослепительно-золотые. Я даже смотреть на них не могу, каждый раз глаза закрываю. К счастью, Шейн давно научился скрывать их.