Алиссон поежилась. Она не помнила, как она оказалась здесь, последнее, что она помнила, это фургон и то, как она получила прикладом по голове. Но так получилось, что ее, похоже, вытащили снайперы… и один из снайперов был в одной комнате с ней…
Она вспомнила дело «Вашингтонского снайпера» – от этого ее продрал мороз.
– Ты не против, если я… буду записывать?
Снайпер пожал плечами.
– Пожалуйста…
В нем было что-то славянское. Русский?
Она попыталась начать съемку – но ничего не получилось, было слишком темно. Попыталась найти свой мобильник, там был диктофон – но не было и его.
– Господи… давай, просто поговорим.
– Давай.
Человек, который ее спас был подозрительно спокоен. Она не знала, как можно быть спокойным в такой ситуации – но это было так.
– Как тебя зовут?
– Горан. Мое имя Горан…
Серб!
– Ты серб?
– Да. Боснийский серб.
На улице послышался какой-то шум, снайпер насторожился, поднял винтовку. Ее глаза уже привыкли в темноте, винтовка на фоне окна была видна, точнее – был виден ее силуэт. Винтовка была короткой, уродливой, с наростом глушителя и коротким, изогнутым рогом магазина[54]. Это было приспособление для того, чтобы убивать людей и больше ничего.
– Ты здесь… ты наемник?
– Нет. Я солдат.
– Солдат египетской армии?
– Нет.
– Но какой же!?
– Ты не поймешь.
Алиссон, как и все американки – умела быстро перестраиваться.
– Хорошо, поговорим о чем-то другом. Ты здесь по доброй воле?
– Да. Я доброволец.
– Как ты попал сюда?
– Через Судан.
Отвлекшись, снайпер вдруг выстрелил. Дважды. Винтовка издала короткий, звенящий лязг, хлопок выстрела был ненамного громче. Алиссон вскрикнула.
– Все. Думаю, какое-то время они сюда не сунутся. Сто семьдесят девять…
– Но они… люди.
– Нет, леди, они не люди. Это животные. Чтобы быть людьми – недостаточно просто иметь две руки, две ноги и голову.
Снайпер помолчал.
– Мое родное село в Боснии несколько раз переходило из рук в руки. Мусульмане убили многих… мой отец остался в живых и успел спасти нас… а вот моего дядю посадили на кол в центре села, на площади. Это сделали мусульмане, они сделали так потому, чтобы хотели, чтобы сербы ушли и больше никогда не возвращались. Они говорили нам этим – вот что ждет вас – если вы посмеете вернуться. Но мы вернулись. И если бы не ваша авиация и ваша гражданская позиция…
Алиссон молча слушала.
– Когда у нас открылись вербовочные пункты, и стали вербовать… я пришел одним из первых. И мой брат – тоже. Мы хотели завербоваться к американцам, чтобы потом отомстить, как можно страшнее отомстить вам за то, что вы сделали с нашей страной…