.
Справедливости ради скажу, что благодаря политике китайского правительства была создана огромная сила, сумевшая за одно-единственное поколение вытащить из бедности беспрецедентное число людей. Китайцы настаивают, что в результате соглашения «Плаза», заключенного в 1985 году, Японию вынудили позволить иене резко подорожать, что в итоге привело к пузырю и экономической стагнации[507]. МВФ очень старался опровергнуть это обвинение, но без видимого успеха[508]. А финансовый кризис 2008 года только углубил китайский скептицизм по поводу того, что свободно перемещающийся капитал и плавающие обменные курсы работают в современной экономике без сучка, без задоринки. В 2010 году тогдашний премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао отстаивал политику обменного курса своей страны: «Если юань не будет стабильным, это станет бедствием и для Китая, и для всего мира. Если мы укрепим юань на 20 или 40 %, к чему нас некоторые призывают, многие наши заводы закроются и общество погрязнет в смуте и беспорядках»[509]. Ну да, согласен, это никуда не годится.
Манипуляторов никто не любит
Китайский юань не плавает. Когда китайское правительство покупает огромное количество казначейских ценных бумаг США, одна из конкретных целей накопления долларовых активов заключается в управлении обменным курсом юаня по отношению к доллару — чтобы юань по сравнению с ним значительно не укреплялся и не обесценивался. Такая грубая привязка к доллару очень важна для здоровья китайского экспортного сектора, который, в свою очередь, считается основным фактором роста благосостояния населения. Как объясняет Артур Кребер, китаист из Брукингского института, «китайские лидеры заметили, что все без исключения страны, вырвавшиеся в эпоху индустриализации из бедности, сделали это за счет роста экспортного сектора экономики. Вот они и управляют обменным курсом в основном в пользу экспорта так же, как другими рынками и ценами в отечественной экономике с упором на удовлетворение целей развития, например создания базовых отраслей промышленности и инфраструктуры»[510]. Эта стратегия до сих пор работает так же, как в Великобритании в XIX веке и в США в XX. Эти две страны, как указывает Кребер, стали главными пропагандистами свободной торговли, после того как «их компании оказались в безопасности, достигнув статуса глобального технологического лидерства, и потребность в защите ослабла». Обменный курс — один из инструментов более масштабной стратегии развития[511]. И его резкие колебания поставили бы ее под угрозу, что, опять же, может легко привести к политической нестабильности. Как вы помните, в Китае не проводятся настоящие выборы, так что легитимность правительства страны во многом зависит от того, обеспечивает ли оно устойчивый экономический рост и повышение уровня жизни населения.