Сергей Олегович еще не успел понять, что происходит, как в считанные секунды его развернуло и отбросило к бревенчатой стене; что-то еще шипело, вдавливая его тело все сильнее и сильнее в дерево… Он попытался освободиться, но плот прочно прижал его к стене, не оставив и миллиметра для маневров.
Сергей Олегович дико закричал, но голос его быстро потонул в заполненном плотом пространстве…
Тем временем оставшиеся в парилке по-прежнему крепко держали дверь и вслушивались в то, что происходит за нею.
— Что-то он долго не идет… — прошептал Соловейчик.
Филя вдруг вскочил и громко залаял.
— Тс-сс!!! — набросились на пса Кузьмич и Женя.
Филя извивался в их руках, стараясь освободиться, рвался к двери. Вдруг дверь подалась внутрь парилки…
Мужики оставили орущего пса и дружно навалились на нее. Филя исходил истошным лаем; на дверь напирали с такой силой, что держать ее было трудно даже вдвоем.
— Помогай! — рявкнул Кузьмич.
Раймо бросился к ним на помощь. Дверь медленно, но все же открывалась. Филя уже даже не просто лаял, он заходился в лае! Ноги у мужиков скользили по мокрому мыльному полу… За дверью что-то ревело и сопело… Жилы на руках у Кузьмича напряглись; он орал что-то несусветное, страшно ругался…
Дверь раскрывалась все шире и шире. Вот уже образовалась щель, в которую можно было протиснуться худому человеку или ребенку. Все понимали, что им не выстоять. Надо было придумывать что-то другое…
Соловейчик бросился к чану с кипятком, зачерпнул там полную шайку и заорал: “Отпускай!”.
Кузьмич схватил валяющееся под ногами полено и отпрянул в сторону. Женя отскочил следом за ним. Только Раймо остался, пытаясь сдержать напор, но его легко отбросило в глубь парилки…
Лева хлестнул кипятком в открытый проем дверей — в клубах пара раздался рев… Кузьмич подскочил и поленом ударил по голове показавшийся из пара мощный силуэт…
Это был Михалыч. После удара поленом он перестал орать благим матом и медленно осел на пол.
Все застыли, пораженные увиденным и сотворенным.
Первым очнулся Филя: он стремглав выскочил из бани на улицу. Остальные бросились к генералу, который не подавал никаких признаков жизни. Вчетвером подняли его мощное тело, потащили к воде. Кожа его была кроваво-алого цвета. Пока опускали Михалыча в воду, пока старались привести его в сознание, прошло минут десять — пятнадцать. Лева суетился вокруг, ужасаясь содеянному, и все пытался подуть на ошпаренные участки генеральского тела.
Раймо вернулся к бане. В полумраке предбанника под лавкой лежала туша медведя. Он нагнулся над ним и услышал пьяное сопение спящего зверя.