Наконец Михалыч пришел в себя. Он сам сел в воде и глубоко задышал. Веки его приоткрылись, взгляд вскоре приобрел осмысленность.
— Михалыч! — заорал Кузьмич. — Мы ж думали — медведь это!.. Прет и прет, не сдержать!..
— Ну вы, блин, даете… — наконец, выдавил из себя окончательно очнувшийся Михалыч.
— Это все медведь, гад! — начал оправдываться Соловейчик. — Если бы он не рычал, когда в баню лез! Мы думали, конец нам! Где эта сволочь?! — грозно поднялся Лева с корточек.
— Спит в бане, — откликнулся Женя. Он уже успел одеться. Соловейчик направился было к бане, но у двери остановился в задумчивости.
— А чего с медведем теперь делать-то? — задал Лева вопрос и посмотрел на остальных.
— В вытрезвитель сдай, — ехидно посоветовал Качалов, — или утром не давай опохмелиться, пусть помучается…
— Он у нас всю водку выжрал! — крикнул Кузьмич. — Его надо…
— А ну, давай его сюда!.. — скомандовал Михалыч.
Медведя выволокли из бани на воздух. Тот, причмокивая губами, переваливался с бока на бок, но не просыпался — только сопел и похрюкивал.
Перебрал, — сказал Кузьмич. — Утром башка у него будет!..
— А где Сергей? — неожиданно спросил у Качалова Раймо.
Все вдруг вспомнили, что Сергей Олегович что-то давно не проявляется…
— Серега! — заорал Кузьмич. — Се-ре-га!.. Ты где? Спит медведь!
Женя осторожно достал из лап медведя остатки брюк.
— Чьи? — он вопросительно оглядел присутствующих.
— Сергея, — присмотрелся к брюкам Соловейчик. — Точно его! Неужто медведь Серегу съел?! Ты! Гад!.. — Лева подскочил к лежащему медведю и дал ему ногой в бок. Тот только хрюкнул. — Отвечай! Где Сергей? Говори!..
— Ты еще у него потребуй объяснительную написать… — оттащил от зверя разгневанного Леву Качалов. — Посмотри, медведь лыка не вяжет. Как он мог съесть Серегу?
— Он — последний, кто видел Сергея… — не унимался Соловейчик. — Пусти! Он у меня сейчас все скажет!
— Водки нет, — по-английски сообщил Раймо, выглядывая из бани, — Сергея тоже нет…
Неожиданно Филя завыл у крыльца дома, жалобно посматривая на дверь.
Кузьмич рванулся в дом. Вбежав в коридор, он увидел распахнутую дверь в кладовку — из дверного проема выпирало яркое оранжевое полотно спасательного плота. Откуда-то из глубины каптерки раздавались глухие стоны…
Сзади Кузьмина появился запыхавшийся Соловейчик. Он, не раздумывая, схватил подвернувшиеся на глаза вилы и стал кромсать ими оранжевую ткань. Зашипели, выпуская со свистом воздух, пробоины — плот тут же стал сдуваться. Через несколько минут он осел и уже лежал скомканным на полу каптерки. Все вещи, бывшие в каморке, оказались прижатыми к стенам.