«Что они там курят, в административном корпусе? – тоскливо подумал Данилов. – Как они себе вообще все это представляют на деле. И что ж теперь, человеку в палате нельзя самостоятельно окно приоткрыть? А если, к примеру, сосед воздух испортил? Медсестру звать для проветривания, которая и без того с ног валится? О, мать моя женщина! И вообще, если человек всерьез решил покончить с собой, то снятая оконная ручка его не остановит. Можно повеситься в туалете или вены вскрыть. Нет, мы этой фигней заниматься не станем. Надо Альбине сказать, чтобы ручки не трогала. У нас – реанимация, пациенты свободно не шастают и вообще всегда на виду».
Как только административка закончилась, Данилов отправился на поиски Семеновой. Долго искать не пришлось – Семенова, как он и ожидал, смотрела телевизор в «чистой» ординаторской. Кажется, кроме нее, никто из врачей этим не занимался, предпочитая на досуге пялиться на экраны смартфонов и ноутбуков. У Семеновой же телефон был старинным, кнопочным. Смартфонов она не признавала, считая их вредными для здоровья – уж очень много волн излучают. Здесь же Данилов с ней и переговорил, благо в ординаторской кроме них никого не было. Похвалил для начала за рвение, а затем строго предупредил, что в любой ситуации общение должно быть предельно корректным и порекомендовал извиниться перед медсестрой, записывавшей пациентов на компьютерную томографию.
– Да я и сама извинилась бы, сразу же, – сказала Семенова, – но Верочка трубку бросила. Мне и самой стыдно, Владимир Александрович. Характер такой дурацкий – ляпну иногда, не подумав, а потом корю себя.
– Давайте уж сначала будем думать, а потом говорить, ладно? – Данилову было неловко поучать женщину, которая была на десять с гаком лет старше его, но что поделать. – Будем дружить со всеми и все у нас будет хорошо.
– Будем, будем! – Семенова трижды кивнула. – Я завтра прямо с утра позвоню Верочке, а если она меня слушать не станет, то через их старшую свои извинения передам.
Из ординаторской Данилов отправился в кабинет старшей сестры, чтобы поскорее предупредить ее о ручках, пока эта женщина-метеор их не поснимала.
– Да я и не собиралась! – фыркнула Гайнулина. – И вообще никто не собирается такой ерундистикой заниматься. Вы просто плохо знаете Валерия Николаевича. Он должен отреагировать, дать указания и принять меры. Если же он всерьез хочет снять ручки, то пусть разгружает отделение, закрывает его, ставит на обработку, а потом присылает сюда мастеров. Ни я, ни кто-то из девочек, ручки с окон снимать не умеем. Да и вы, я уверена, тоже не умеете.